Таня Даршт - Время любить. Книга стихов

2.
В песочных часах, перевёрнутых чьей-то рукой,
Стеклянная призма смирит колыхание лет,
Прозрачную веру поселит в стеклянный покой
И пустит по капле сквозь жерло раздробленный бред.
На кладбище дней, как опавшая эта листва,
Находим себя, невесомо коснувшись земли,
И это везенье, в котором бессильны слова,
Так в землю вонзались, познавшие шторм корабли…
Стихии враждуют, ища переломный момент,
И в этом наверно сокрыты уловки богов.
А мы, человеки, бессильных небес – инструмент,
А если мы боги – откуда же столько врагов?!
Стекает песок – мы торопимся что-то менять,
Остаток с душою живой, одолев марафон…
Возможно, что именно это нам нужно принять:
Есть время для всех, но у каждого – свой Иерихон…

3.
Время будто бы резина —
Сокращает без усилий…
Жизнь грохочет, как дрезина,
И не слышит что просили.
Остановки, мысли, встречи,
Время ревностно калечит.
А затем поспешно лечит…
Чтоб его превозносили…

4.
Прости своё утро за то, что придёт не спросясь,
Когда ты ещё не уснул, пригвоздённый к кровати.
Прости, что оно, беспощадно в уме примостясь,
Предложит штрафные коктейли эмоций на вате…
Прости, что безлико пройдя сквозь тебя напролом,
Оно тебе мстит за отсутствие страха и лести,
И тем ненавидит тебя, словно Авессалом,
Что снова отсутствием сна эту ночь обесчестил…
Прости, своё утро за то, что в бессилье горит,
Себя истязая, что стал ты тупее и глуше…
Тебя оно тоже назавтра спонтанно простит,
Как кот загулявший, покаясь, лизнёт твою душу.

5.
Стихи – вне времени, религий и политик,
Они – то царский трон, то нищего сума…
И пусть сойдёт с ума нетрезвый аналитик,
Писав об этом умные тома…
Стихи – души поэта панорама,
Бальзам, что возместит бесплодье лет.
И этот Божий дар – поэта драма,
И боль, что через жизнь несёт поэт:
Так мало тех, кто времени внимает,
Так много тех, кто время отнимает…
Чем больше и значительней поэт,
Тем больше надобно для пониманья лет.

6.
Время кромсает будни,
Жалости не ищи.
Запечатлятся блудни
В камень его пращи.
Время приводит в праздник
Тех, кто осилил путь.
Время как будто дразнит:
Стоек и верен будь.
Время – судья третейский,
Молох и пьедестал…
Опыт эпикурейский,
Ты он него устал.
И от него спасая,
Слыша в ночи твой стон,
Время тебя кромсает,
Словно Пигмалион.

7.
Метель желта и листья квёлы,
Но в этом не моя вина.
Я рифмами, как частоколом,
обречена…
Пусть листья жаждут недолёта,
Я преимуществом горда,
Что недоступна для кого-то
как глыба льда…
Но я вольна любить, а значит —
Всё, что угодно натворить:
Что не утонет в речке мячик —
наговорить…
И снова пить вино с мужчиной,
И взглядом весело косить,
И жить и смыслом, и причиной
кольцо носить…

Этот ветер в холодной горсти
Размечтался удерживать птиц…
Отрицая прощай и прости,
Ухожу сквозь иллюзию лиц…
И плыву так, свободой больна:
Никому ничего не должна,
Ни на что, ни за что не сердита,
И что редкость – никем не убита…
Я иду не по чьим-то следам
От разбитого жизнью корыта,
Не по рыбным диетным средам,
Не туда, где собака зарыта.
Не на стылый чугунный вокзал,
Отбывать в направление N,
Чтоб таможенник взглядом пронзал,
Как нездешнюю мистику стен.
Я иду прямиком в никуда,
Это самый надёжный маршрут.
Может важно в любви иногда
Отправляться туда, где не ждут…
Там на вдохе обнять пустоту
И возвысить себя до того,
Что, шагнув за такую черту,
Не теряешь уже ничего…

1.
Костры горят, в груди их осень не потушит
И не потешит дух доступная вражда:
Беснуются дожди на раскалённой суше,
Но я цела, хотя – одна и без зонта.
Сушите якоря в портах остервенелых,
Где что ни шаг – причал и что не жест – печать.
В осаде сентября в набросках неумелых
Скрывается зимы тоскливая печаль.
Вмурованы в альбом прекрасные мгновенья,
И есть что рассказать под выпивку друзьям.
Но бедственно-мрачны ступени вдохновенья:
Перерожденье чувств – запущенный изъян…
В природе, посмотри, – везде огни и краски,
Но мокнущий фасад тоскует о тепле.
И клочья паутин как ниточки от маски,
И ниточки морщин – от маски на челе…
Преследуют стада оживших сожалений —
Инстинкты к холодам смыкаются в кольцо.
И тот, кто никогда не падал на колени,
Душою заплатил за гордое лицо.
А впрочем, прав Господь: все истины условны.
И главный пиетет и наш земной урок:
Посеянное сжать в сожжённых родословных,
Где не любой эстет согласен на оброк.