Сергей Ходосевич - Любовь, вдохновение и весна. Том второй

Дочу свою Даурен любил и всегда сам отводил ее в садик и забирал оттуда. Он настойчиво учил ее правильной, грамотной русской речи. И пока Дина была маленькой, не все уроки отца ей давались сразу. Иные слова она по-детски забавно коверкала очень долго, чем вызывала у любящего отца не столько озабоченность, сколько умиление. И он просил Дину повторить то или иное слово снова и снова и для удовольствия своих друзей. Подозреваю, что некоторые слова смышленненькая Дина сознательно не выговаривала очень долго – чтобы позабавить отца и тем самым простимулировать его на покупку ей очередной шоколадки.

И вот она стоит передо мной – стройная, смуглолицая и темноглазая красавица с правильными чертами лица, вобравшего в себя одновременно приметы и отца-казаха и матери-славянки – Здравствуй, Дина, – сказал я. – Не узнаешь меня? – Извините, нет, – внимательно вглядываясь мне в лицо, ответила Дина. – Ну, тогда скажи: бе-ге-мот! – Боже мой, дядя Марат! – всплеснула руками Дина. – Надо папе позвонить, он не знает, что вы здесь.

– Это успеется. И все же, как насчет бегемота? – лукаво прищурился я. Все, кто был в редакции, с любопытством прислушивались к нашему диалогу, пока еще непонятному для большинства. Лишь один Гена Державин закрыл рот ладошкой, скрывая ухмылку: похоже, он вспомнил, какая сейчас последует чума. – Ну, скажи же: бе-ге-мот!

– Так уж и быть, – сдалась Дина, слегка порозовев. – Только из уважения к вам!

И выдала, как тогда, в детстве – по слогам, только более громко и хорошо поставленным голосом: – ГИ-БА-НЁТ!

От дружно грянувшего хохота в редакции задребезжали оконные стекла…

– Витюша, глянь, какая у этой певицы грудь! Не то, что у меня, да? – Ну что ты, пусечка! Твоя куда больше! А у нее этот, как его, силикон, сразу же видно. – Ах, ты мне льстишь, негодник! А видишь, какие большие и глубокие глаза у этой дикторши. Вот мне бы такие, да, милый? – Ну тоже мне, нашла большие глаза! Да я в твои как нырнул месяц назад, так и не выплыву никак! – Ох, дорогой, какой же ты дамский угодник! Не зря говорят, что женщины любят ушами… Кстати, смотри, какие большие уши у этой ведущей! – Ха, разве это уши! Вот у тебя – уши так уши, настоящие лопу…

…И это были последние слова, которые запомнились Витюше в тот вечер…

Перитонит

– Ну, как себя чувствуем, больной? – Да вроде ничего, доктор, вот только… – Что там ничего – хорошо! Шов чистенький, температура нормальная. Операция-то пустяковая, подумаешь, язва. Уже и на поправочку идем! – Так-то оно так, доктор. Вот только ощущаю какую-то тяжесть в боку, а еще мне кажется, что у меня что-то внутри тикает. – Как это? – Ну, когда шумно в палате, не слышно. А когда все спят, слышу – тикает. – Да ну, бросьте! Это вы биение сердце за тиканье принимаете… Ну, давайте, я вас для вашего же успокоения послушаю. Хм. А ведь верно – что-то там не то. Ну-ка, на рентген больного…

– Так, сестра, давайте сюда снимок. Какой-то он нечеткий. Хотя… Ну-ка, ну-ка. Да вот же они, мои часы! Я ими очень дорожу, они мне от отца достались, а ему их дед оставил. Как же они попали в брюшную полость этого придур… этого больного? – Артур Генрихович, вы ведь сами жаловались, что браслет на ваших часах от старости постоянно расстегивается. – Да, да… Я их, видимо, забыл снять на время операции, вот они и того. Так, готовьте больного к операции. – А как ему объяснить? – Ну, что-нибудь придумайте. На то вы и старшая операционная сестра.

– Миленький, у меня для вас не совсем хорошая новость. – Что такое? – У вас начался перитонит. А то, что вы принимаете за тиканье – это пульсация крови в воспаленном участке организма. – И что, я умру? – Да ну, что вы! Вскроем вам еще раз брюшную полость, почистим, промоем, заштопаем. Как новенький будете! Ничего не пить, ни есть. С утра – на операцию! Понятно? – Да уж, не тупой.

– Ну, что я говорил? Вот они, родимые! Вечные, я бы сказал, часы. В такой среде – и продолжают работать. Вот мастера раньше были, а? Ну, все шьем… Так, это у кого телефон звонит? Сколько раз говорил – на время операции отключать. – Артур Генрихович, это не у нас! – А тогда у кого? – Похоже, у него. – У кого? У этого? Не может быть! Хотя… Блин, точно! За печень завалился. Это чей телефон, придурки!!! А я сейчас сам узнаю. Алло, слушаю! Игоря Викторовича? Ага, вот чей это мобильник! Нет, это я не вам. Нет его, он в отпуске, позавчера вот проводили. Как проводили? Хорошо проводили! А, так вы его ждете в гости? Ну, не знаю, где он. Ждите, может, объявится. До свидания!.. Ну все, шьем, и потом все ко мне – на разбор полетов.