Нина Русанова - Девочка, ты где? НЕдетские рассказы – 2. Стихи

Вытягивают клещами. Щипцами. Выдавливают.

Выпихивают.

С плачем и криками.

И какая разница, кто кричит и плачет кто… ты ли, тот ли, кто тебя выгоняет…

Вам всё ещё хочется назад – «в детство»?

Вам всё ещё хочется обратно – туда?

Бегите, милые, бегите. Бегите без оглядки. Оттуда.

А неважно куда.

Не смотрите назад и никогда, слышите – никогда! – туда – не возвращайтесь.

И, если вас спросят – или лучше сказать «когда» – потому что это обязательно произойдёт, обязательно случится! – так вот, когда вас спросят: «Девочка, ты куда?..» (ну или, скажем, «мальчик») – и попытаются остановить, задержать, вернуть, – ничего им не отвечайте! имеете полное право! – не останавливайтесь, не задерживайтесь и не возвращайтесь – бегите!

Бегите! – летите! – сейчас! Иначе потом всё равно придётся – придётся бежать и лететь! – только уже «из Шоушенка» 8 8 «Побег из Шоушенка» – фильм Ф. Дарабонта по повести С. Кинга «Рита Хейуорт и спасение из Шоушенка». или из другого какого-нибудь «гнезда кукушки» 9 9 «Пролетая над гнездом кукушки» – фильм М. Формана по одноимённому роману К. Кизи. .

И без конца себя спрашивать, без конца повторять: «Тварь я дрожащая или право имею…» 10 10 …Мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? <���…> Тварь ли я дрожащая или право имею… (Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание») – и не находить ответа.

Нет, убивать никого не нужно, боже упаси!.. Но – бегите! Бегите!

И главное – ничего не бойтесь.

Ничего и никого.

И никогда.

Катя всё-таки добежала.

Нет, она не споткнулась и не упала, как поросёнок Пятачок.

У неё не развязались шнурки. И мягкая «тапочная» подошва не подвела её – ни за что не запнулась. Ай да мама, какие тапочки ей купила!

Добежала до своего дома…

А ведь ей ещё одну дорогу пришлось перейти – третью… Вернее, перебежать…

И, в общем-то, странно, что никто из взрослых, пускай даже совсем незнакомых, не обратил внимания на плачущего ребёнка в школьной форме, бегущего незнамо куда… в неурочное… а точнее, в урочное время… – не остановил, не поинтересовался, а что же случилось…

Взлетела по тёмной лестнице на свой второй этаж…

И даже сама (!) своим (!) ключом, он висел на атласной голубой ленточке поверх форменного платья как знак родительского доверия и предмет Катиной гордости, открыла дверь…

И из полутёмной прихожей бросилась на кухню – на свет…

Там кто-то был…

Попав из темноты в залитую светом просторную кухню, всё ещё плача, задыхаясь от слёз, а теперь ещё и от бега, Катя не видела, кто. Не поняла. Или просто не запомнила.

Может быть, это была Таня…

Точно. Таня! Да-да! Она ведь в первую смену училась, а Катя – во вторую. Значит, это во втором классе было, а не в первом. Во втором классе, во вторую смену (а значит, время было неурочное ), стояла просто удивительная – настоящая золотая! – осень…

И у Тани тоже округлились глаза – как у того дежурного (или там дежурн ая была?) – Катя не видела Таниных глаз – свои не давали – всё плыло перед ними, словно в тумане… но она поняла, почувствовала это крайнее удивление: по тому, как медленно, будто заторможенно, поднялась Таня со стула, по тихо свистящему шёпоту вопроса на одном выдохе:

– Катя, что случилось?..

Действительно, что это делает её младшая сестра здесь, сейчас – в то время, как должна находиться в школе…

Одна, без ранца, без мешка со сменкой…

Без кофточки…

Без куртки!

И… и в сменке! – в школьных тапочках!! В них, что ли, она по улице бежала?!..

А родителей как раз-таки дома и не было – они были на работе.

И чем там этот день закончился, Катя тоже уже не помнит: как добралась обратно в школу… и добиралась ли…

С Таней ли они туда отправились…

Или решили всё-таки дождаться маму с папой…

И что она говорила им, и говорила ли…

Или Таня сама всё родителям объяснила?..

И что они сказали Тане… и Кате…

И о чём говорили позже с учительницей…

И даже что это была за учительница: любимая ли Катина Татьяна Витальевна или другая – нелюбимая – Зáучиха – с жирными малиновыми губами и свекольными волосами… Катя не помнит.

И как в конце концов всё уладилось, не помнит тоже.

Но ведь уладилось! И не простыла она, не заболела!

И Веня Санин жив-здоров!

И даже полюбил её, Катю, за что-то…

Или это он ещё до того влюбился?..

Но вот помнит она, как – бежала! – как мчалась стремглав!! – хоть и не по своей воле, не по собственной, хоть и «наказанная», – а всё равно – на волю.