Яна Федорович - Идём смотреть на звёзды!

Но я помню то утро в апреле,
Как оно познакомило нас,
Заливаясь сквозь окна к нам белым
Нежным светом… Двенадцатый час.

Грустный мальчик с глазами живыми,
Не держи на меня обиду.
Своим чувствам давая лже-имя,
Я не знала: где – Бог, где – идол.

Мы живём, совершая ошибки.
Это свойственно многим людям.
Наши чувства порою так зыбки,
Но уверены мы, что любим.

Преклоняемся не перед тем мы,
Всё вокруг теряя из вида.
И уходим от значимой темы:
Бог – в любви, всё пустое – идол.

Я помню наш дом на окраине
С окошками – в вольную степь,
Над насыпью небо бескрайнее,
Вагонов ползущую цепь.

Над тихой прохладною речкою
Травою устеленный путь.
Паслись за рекою с овечками
Там кони, не знавшие пут.

Ты, папа, ведь тоже всё помнишь: и
Как я выбегала встречать
С работы тебя, и домой мы шли
(Ты шёл, ну а я – на плечах),

И то, как гуляли мы вечером:
"Ой, папа, смотри: стрекоза!
Поймай!" Ты, смеясь (делать нечего),
"Бежим догонять!" – мне сказал.

Ты, мама, ведь помнишь всё тоже так:
С холма до тебя я бегу,
В руках – незабудки… И прожито
Немало, хоть, будет в веку,

Но помнить я буду, как с бантиком
Бежала к тебе, а в руке —
Обёрнутый маленьким фантиком
Голубенький нежный букет…

Шокана великого Родина,
Гордишься ты сыном своим.
На тропах, когда-то им пройденных,
Следы мои множество зим.

Взрастила меня степь – с ковыльными
Бескрайними волнами даль.
Она дышит ветром. Не вы ли мне
Шептали всё детство: "Летай…"?

Вы, ветер и степь непокорные.
Я с вами любила смотреть,
Как птицы, взлетев в небо, гордые
С земли уменьшаются в треть.

Мой дух вольный, ветром воспитанный,
Лишь стоило только вдохнуть —
И воздух, жидою пропитанной
Свободой наполнил мне грудь.

И, став человеком-эндемиком,
Вне Родины я не смогу,
Забыв о родном, "с понедельника"
В чужом жить краю – из лагун.

Но, если взмахнув смело крыльями,
Лечу вольной птицею в даль,
Обратно – в просторы ковыльные
Хочу возвратиться всегда,

Вдыхать сладкий запах смородины,
Домой вперёд ветра лететь,
Всегда чтоб в глазах милой Родины
Не быть мне уменьшенной в треть.

Мой край из полыни и лютиков,
Ты – чистый, глубокий мой вдох,
Глоток для цветка, что под лучиком
Палящим томился и сох.

Тебе, Кушмурун, посвящаю я
Излитые сердцем стихи.
Будь солнцем всегда освящаемый
Ты, клюв вольной птицы – степи!

Как мне тебя представить?
Писателем, схожим с Данте?
С ясным умом кристальным
Талантливым музыкантом?

Химиком? Программистом?
И грамотным педагогом,
Разумом, сердцем чистым
Пред смертными и пред Богом?

И композитор тоже
Ты просто великолепный!..
Музыка мне до дрожи
Глубины души колеблет.

Если б ты был обычным,
То было б, наверно, проще,
Буднично и привычно
И мне, и тебе, и прочим.

Я бы сказала звонко:
"Мой друг! Он – юрист" (к примеру).
Но ты – это мир глубокий
Загадочный и безмерный.

И «проще» не значит "лучше":
Мечта ни одна не рухнет.
Ты-то своё получишь,
Свободный и сильный духом,
Знающий в совершенстве
Шекспира язык и Гейне.
Гордость взметнётся жестом:
"Знакомьтесь: мой друг! Он – гений…"

Мальчик с именем Мечта,
Сомненья тень оставь вне взгляда.
Ты в глазах моих читай:
"Я счастлива, когда ты рядом…"

Ты искал во мне подвох,
Боялся долго мне открыться:
Только делал новый вдох —
Вновь прошлого являлись лица.

Я тебе казалась той,
Которая погасит сердца
Свет во взгляде золотой,
И снова в стуже – не согреться.

Одиночество приняв,
Был недоверием простужен.
Это ведь легко понять:
Раз я с тобой – другой не нужен.

Лишь тебе открыта дверь
Моей души к любви безмерной.
Не предам тебя, поверь,
Я буду любящей и верной.

Не исчезну, не умру
Внезапно и до боли рано
И не дам с тобой нам рук
Разъединить ни лжи, ни странам.