Мы понимали – просто рано,
Но каждый год партийный цех
Страны моей послевоенной
Дарил на март сниженье цен
Для всех для нас и – непременно..
Но в этот март звериный рёв
Гудков могучих, паровозных
Ударил всех и в глаз, и в бровь,
И я вдруг стал немного взрослым..
Ну что поделаешь, трудна
И непроста страны дорога.
И следом – за войной война,
Но он всё вынес и не дрогнул..
Пилили и рубили лес,
Летели щепки по державе,
Но подымались без чудес,
Меняли рельсы вместо ржавых.
Дымилось утро, март, мороз,
Понуры, траурны знамёна..
И море горя, море слёз,
И непривычно высь бездонна.
Перемогла беду страна,
Очередное горе-лихо.
Но приучила нас война
И выживать порой без шика.
А дальше – жизни круговерть
И выживания основы.
И вдовы тихо стали петь,
И улыбаться редко снова..
Не стану рифмы шлифовать
Под слово непростое – Сталин,
Нам не пристало пасовать,
Когда манят земные дали.
И весело твердила мать:
«Крути педали, будет финиш..»
А мне крутить – не привыкать,
Чтобы себя не парафинить!
И я, совсем еще не бард
Брожу порой в листах измятых
А за окном обычный март,
Но только март шестидесятых.
И до сих пор и сон, и явь:
Эфир звенящий и нервозный.
Мы плачем, голову зажав,
Гудков пугаясь паровозных..
***
Пёс не брешет, вечереет,
Гонит в хлев коров пастух.
Засыпает клён, робеет
От нежданных показух.
Подле берега ракиты
Чередой спешат в туман,
Полумесяц в выси хитрый
Так и тянет на обман..
Полуношная природа
Мирозданием живёт,
Где простор, весна, свобода,
Где не в моде недород.
Я бросаю крылья к небу,
Но доселе не могу
Разобрать, где быль и не быль,
Смирно кутаюсь в стогу..
Избегаю снов зловещих,
Обращаюсь к небесам.
А на них сиянье блещет,
Приоткройся, дверь: «Сезам».
Проснулся. Утро. Свет в окне
Колышется под занавеской.
И виден всадник на коне
С гусарской выправкой гвардейской.
Быть может сдвинулся с ума,
Виной всему моё бессонье?..
Сугробы, вьюга, знать зима,
Всё ближе карканье воронье.
Но все же, почему гусар,
Сияют шпоры, в доломане.
Снежинки мокнут на усах,
Коня рукою шелобанит.
Я выхожу, с крыльца поклон
Отвесил молодцу для вида.
Да неужели это он
Лихой кавалерист Давыдов?
Он плёткой указал на клён,
О нём писал Сергей Есенин.
Умчался снежный эскадрон,
И я закрыл от стужи сени..
Полощет дождь остервенело,
Гроза торопится в галоп,
И каждой клеточкою тела
Я ожидаю пулю в лоб..
Но я привык, совсем не страшно,
Окоп не давит и не жмёт.
А дождик капал день вчерашний,
Без продыха сегодня льёт.
Сержант, отчаянный вояка,
Даёт отмашку на отход,
И рядом кореш мой, служака
Ногами пятится вперёд..
Я замыкающим солдатом
В грязи тружусь, шукаю взвод
И про себя печатным матом
Ругаюсь задом наперёд..
А супостаты – россияне,
Коварная рука Кремля,
С утра барахтаются в яме,
Ползут в несжатые поля.
За что мы грязи принимаем?
За кнопкодавцев и ЕС..
В окопы сытых краснобаев,
Чтоб поубавить прыть и спесь..
За безмозглые тарифы
Я, как мать моя молчу.
С грязной шеей мы как грифы,
Не промажу, замочу.
На экране ты как-будто
Наш любимый царь Додон..
Ну а мы с бюджетом дутым,
Да без визы – за кордон.
Поздравить с добрым утром,
Доверясь небесам,
Не тяжело как-будто,
Так сделай это сам..
Поздравьте человека,
Знакомого едва,
Дарите им с приветом
Хорошие слова.
Непобедимы войны,
Но как тут не суди,
Намаялись, довольно
Рвать душу из груди!
Закончилась пластинка
И двадцать первый век
Шагнул, увы, не тихо,
Признайся, Человек..
Но всё же не напрасны
Надежда и Любовь..
Я восклицаю: «Здравствуй!»,
И повторяю вновь.
Чёрт крадётся непроворно,
Скалит зубы на меня,
Потрясая лапой чёрной,
Опасается огня.
Осенив крестом трёхперстным
Лик, дрожащий от лампад,
Отмечаю беса бегство
В неуёный листопад.
И бросаю в пол немытый
Запотевшее чело
А в мозгах, что острой бритвой:
«Пронесло – не пронесло?,,»
И в кровать бросаю смело
Тело бренное своё,
С верой в Бога и умело,
Чую – мы уже вдвоём..
И в дрожащем полумраке
Вижу стены и порог.
Из заштопанной рубахи
Руки к небу: «С нами БОГ!»
Читать дальше