Юрий В. Выборнов - Меня спросили - «Кто же Вы?»

Когда играл старый рояль,
весь зал с восторгом замирал,
бальзамом был он для души
проводником людей в мечты.

Проводником и знатоком,
целителем и колдуном,
пел о прекрасном, неземном,
о мире светлом и простом.

О мире, где любовь кругом
и доброта царица в нём,
где не сдаётся всё внаём
и нет нужды, где брать заём.

Увы, сегодня замолчал,
затих, примолк старый рояль
и опустел давно уж зал
тот, что с восторгом замирал.

Но верую, что будет час,
ещё услышим мы не раз,
ещё споёт для нас рояль
и утолит нашу печаль.

Сегодня в моде словоблудство
и скучный вздор на языке,
а матерщина и беспутство,
шагают гордо налегке.

Шагают гордо, лезут в уши
назойливо всегда везде,
а с ними вместе море чуши,
враз расплескалось по земле.

Сегодня в моде также чванство,
кичливость, спесь в большой цене
и процветает спекулянтство,
забыв немного о труде.

Забыв немного, что кичиться
порою так не хорошо,
не долго так и простудиться,
да мало ли ещё там что.

Сегодня в моде, сегодня в моде
ужасного полным-полно,
на посошок вам всё ж в итоге,
тихонько молвлю ё-моё.

Тихонько молвлю и оставлю
вас на часок мои друзья,
немного скорбь свою разбавлю,
но лишь водой из родника.

Что таращите гляделки
на мои вы недоделки…
Странный всё же мы народ
корявы руки, но гонор прёт…

Что даёте совет ценный?
Ни к чему! Я парень дельный…!
Странный всё же мы народ
глупы, глухи, но гонор прёт…

Что покрыли меня матом…!
Разве в долг это с возвратом…?
Странный всё же мы народ
не держим слово, но гонор прёт.

Что говорите о морали?
Да слышал, что-то там писали…
Странный всё же мы народ
живём цинично, но гонор прёт.

До слёз обидно за Державу,
в которой нищих уж не счесть,
в которой по большому праву,
оставили лишь только честь.

Лишь только честь и ту местами,
мораль всю вытеснили вон,
но всё же срамными словами
обогатили лексикон.

Обогатили, не дай Боже,
услышать Предкам, чтоб его,
они б сказали, что негоже
и оскорбились глубоко.

Негоже жить в Стране великой,
точнее, если – выживать
и становится попрошайкой,
а впрочем, как и умирать.
До слёз обидно за Державу,
в которой нищих уж не счесть,
в которой по большому праву,
оставили лишь только честь.

Богу Душу свою я отдам,
Женщине Сердце брошу к ногам,
Честь никому, ни за что, никогда,
едины мы с ней, неразлучны всегда.

Пускай моё кредо кого-то смешит,
таких ныне много, каждый шипит,
что жить надо гибче, удачу ловить,
цинично, практично, ловко хитрить.

Но я как скала стою на своём,
кредо мне служит надёжным щитом,
так было всегда, будет и есть,
живы пока Душа, Сердце, Честь.

Богу Душу свою я отдам,
Женщине Сердце брошу к ногам,
Честь никому, ни за что, никогда,
едины мы с ней, неразлучны всегда.

Наконец погасли свечи,
ночь примерила фату,
стихли пламенные речи,
тишина, покой в саду.

Ослепительно сияют
в небе звезды и луна
озаряют, окрыляют,
опьяняют без вина.

Воздух свеж, благоухает,
дарит дивный аромат,
будоражит и дурманит
тело бренное до пят.

Ветерок уносит в дали
муки дня, сомненья, смоль,
тихонько шепчет о морали,
утоляя сердца боль.

Жаль, но ночь недолговечна
и крадётся уж рассвет,
а так была ведь безупречна,
изящна – дивный силуэт.

Могло ль присниться, что не буду,
я больше петь и танцевать,
стихов писать, как и рассказов,
любовь встречать и провожать.

Смеяться в солнечном сиянье,
грустить порою при луне
как в историческом романе
о рыцаре, что на коне.

И сердце ёкнуло немного,
а также дрогнула душа,
проснулся весь в поту ей-богу
и стал иначе жить друзья.