Римид Нигачрок - Отдушина. Цикл стихов

И нет преград, и нет предела,
Простор космический бездонный,
Так просыпаясь, полусонным
Быть, грезить вечно надоело,
Шагнул и… падаю, опоры
Нет под ногой, как поезд скорый,

Земля стремительно несется
Навстречу мне, я жду удара,
Подумал, жизнь проходит даром,
Она сложилась, как придется,
Стал вспоминать за годом год,
Что век мой – медленный полёт

Не вниз, а вверх, под небеса,
Теряя вес и чувство боли,
Где и фантазиям раздолье,
Где мысль рождает чудеса…
Открылась створка сквозняком,
И я проснулся, встал легко…

Двоякое чувство, на полках стоят
Книги, чтенья достойны, вниманья,
Свои тоже там, но читать их не манит,
Пусть как бы случайно поставлены в ряд
С томами больших, настоящих поэтов,
Ценней мои книги не стали при этом.

Можно сказать бы мне, я приобщен
Хоть как-то, пусть скромно к литературе,
Двоякое чувство же шепчет: ты, дурень,
Не литератор, и книги твои не при чем,
Поставил, стоят, занимают лишь место
На полке, читать их кому интересно?

Самолюбие гордо бы тут возражало,
Не каждый, мол, может, как ты сочинять,
Сам критик на троне воссел у меня,
Сверяет и мерит столбцы с идеалом:
Скучно ужасно, банально, созвучно! —
Без жалости губит их собственноручно.

И я отступаю под натиском этим,
Как внутренне сам изначально готов,
На свете немало хороших стихов,
К тому ж сомневаюсь в себе, как в поэте,
Двоякое чувство спасает и губит,
Единица под корнем равная в кубе.

Тридцать два тебе, младшему сыну,
Через год ему столько же будет,
Ты лежишь в земле, всеми покинут,
Червем съедена плоть, домовина,
Лишен чувств и забот, с полой грудью.

Дух летучий, он помнит ли что-то,
Помнит имя ли, данное мамой,
Ухнул в бездну забвенья, в болото,
Ушел в мир иной, счастливый самый,
Сбросив кости в могильную яму.

В двадцать три стали оба отцами,
Принял дочь ты, я сына покинул,
Это первый наш важный экзамен
Подставлять под тяжелое спину,
Говорят, мол, обязан мужчина
Служить родине, детям и маме.

В тридцать два ты решил отдалиться
От обид, от забот, от скандалов,
Проще некуда – взять удавиться,
Что потом, тебе дела уж мало!..
Выбор твой понимаю я взрослым,
Сам прошел через это я просто,

Смерть, мол, все разрешает задачи,
Так и ты пошатнулся, не сдюжил,
Пусть жена по тебе, мол, поплачет,
Пусть поищет, мол, лучшего мужа…
Как же дети? Одни, безотцовщина…
«Моралист» я, и подлый, и конченный,

Не с обиды сказал в осужденье,
Если даже и так, то отчасти…
Мне бы сразу сказать: с днем рожденья!
Судьба наша у Бога во власти,
Выбор наш, верный, нет, но он свят…

Невеселый тон почаще
Входит в хор разноголосая,
Он и место в нем не просит,
Исподволь его участье
Выдвигается в солисты,
Исполняет роли чисто

Невеселый тон тревожный,
Не находит праздник в буднях,
Он привычкой скверной будит,
Как и трёп пустопорожний
Вытесняет мысли свежесть,
И слова, и шутки те же,

Что вчера смешно звучали,
Невеселый тон отравит,
В песок вытоптанный гравий
Пешеходом от печали,
Ходит-бродит он по кругу,
Цель не видит с перепугу.

Невеселый тон годится
Для серьёзных рассуждений,
За живое так заденет,
Как крылом коснётся птица,
Страх нагонит на минуту,
Чтобы мысли перепутать,

Невеселый тон – товарищ,
В гости ходит он незваным,
Разбередит в душе раны,
По углам глазами шарит,
Где там спрятался источник
Для печальных этих строчек.

Он, создавая жизнь, не думал о законах,
Но полагал, возможно, они возникнут сами,
Лик не имея явный, рисован на иконах
Он просветленный с печальными глазами.

Художник и поэт воображает старца,
Бог молодой не вызвал бы доверья,
На небе рай, а жизнь земная – карцер,
В одеждах духу закрыты в небо двери.

Мы видим вкруг себя рождение и смерть,
Как постарели сами, как дети вырастают,
И Богу допустимо родителей иметь,
Отец и мать, ребенок – троица святая,

И сказочное детство, и молодости страсти,
Всё то, что человеку доводится пройти…
Мыслитель ли поэт, философ ли фантастик
Воображал такое, кто может запретить?