Чёрный Заяц - Убедительно и легко

Гитары тонкий перебор
Бензопилы споет мотор,
И выпьем на двоих вина,
Где яда дохрена.

А после этого тебя
Я изнасилую любя,
А ты изрежешь мне лицо
Отравленным кольцом.

Затем в глухом лесу ночном
Кота торжественно сожжём,
И будем танцевать с тобой
Под полною луной.

И странного тут вовсе нет,
Сложившийся за много лет
Сюжет свидания таков
У нас – у маньякОв.

Закончилась зима, задув свою свечу,
Оставив лёд в душе моей навеки.
А я тебя люблю сильней, чем алычу,
Чем чебуреки.

Осталось на губах фальшивое вино,
Вода с молебным запахом иллюзий.
А я тебя люблю, назло любому «но»,
Сильней, чем смузи.

Задохся метроном, закончился отсчёт,
На паузе дыхание и мысли.
А я тебя люблю сильней, чем бутерброд
С оливкой кислой.

Останется одно – писать свои стишки,
В печали об ушедшем человеке.
Ведь я тебя люблю… Не так, как пирожки…
Прощай навеки.

Напридумала себе горе горькое,
Наврала с три короба, наплела:
Дескать, попа недостаточно тонкая,
А на личико излишне бела.

Дескать, слишком уж характером твёрдая,
И не каждому твой нрав по зубам.
Только никогда понятие «гордая»
Не являлось недостатком для дам.

Дескать, что-то недостаточно умная,
И забита ерундой голова.
Ты скажи, ну как бы это придумала,
Если б умною такой не была?

А покуда этот мир с тобой мучится,
Запиши себе в тетрадь, на поля:
Ты прекрасна, у тебя всё получится,
В этом мире кто-то любит тебя.

Явился муж домой немного раньше
И сразу заподозрил нелады:
Супруга улыбалась с ноткой фальши,
Зато в глазах предчувствие беды.

На кухне под столом бутылка «Чивас»,
На тумбочке потрёпанный тюльпан,
И ходит кот испуганным курсивом,
И тёплый подозрительно диван.

Метнулся муж к большому шифоньеру,
Предчувствуя работу кулаков,
А там, слегка прикрыв рукой размеры,
Стоял раздетый Саша Кержаков.

От облегченья муж едва не плачет:
– Напрасно я, жена, переживал!
Ведь это Кержаков, а это значит,
Что он в тебя ни разу не попал!

Как свирепый мафиозо Ури,
В заграничном треске модных брюк,
Отыщу я на твоей фигуре
Маленькую кнопку «Откл. звук».

Нет скромней заслуженной награды:
В тишине, спустившейся на дом,
Я услышу, как звенят цикады
В анемонах за моим окном.

Я услышу, что бывает редко,
Как летит по небу самолёт,
Как взахлёб ругается соседка
И ведром по батарее бьёт.

Как асфальт дорожники трамбуют,
Как выводят трели соловьи…
Звуковой набор неописуем
Без твоей извечной болтовни.

Зазвучит планета звонкой песней,
Заискрится радостный хорей,
Станет мир ужасно интересней,
Но зато немыслимо скучней.

Всё у меня убедительно и легко:
Я не люблю кофе и молоко,
Тёмное пиво, пуделей и медуз,
Ваенгу, Лепса, Высоцкого,
Сатерн-блюз,
Белых котов, ноябрь,
Сигаретный дым,
Летние туфли,
Дрыхнуть по выходным,
Медленный шаг,
Взлетающих воробьёв,
Отзывы на странице моих стихов,
Музыку из динамиков на столбе,
Бродского, Блока, Бунина,
Букву «Б»,
Apple во всех ипостасях,
Сливовый джем,
Нашу соседку Настю (тупа совсем),
Сало копчёное, мыльные пузыри,
Ветки сирени, трамваи, монастыри,
Сонники, гороскопы, тирамису,
Рваные джинсы, жирную колбасу,
Маковый коржик, клубнику,
Имперский стяг…

Можно ещё продолжить,
Но я иссяк.

Все эти странности – сущая ерунда,
Если отбросить то, что они всегда
Рядом со мной, под ручку идут, бубня…

Всё это любишь ты.
Я люблю тебя.

Плесните тишины в огонь свечных развалин,
В хрустальный лабиринт игристого вина.
Пусть пение любви доносится из спален
Чуть сладостнее, чем с банкетного стола.