Но вспомни того, кто выбрал андеграунд,
Кто предпочел смерть цветению дней,
Кто не замечал в своих колесах палок,
Кто мир стремился сделать чище и добрей!
1993 г.
Я просыпаюсь среди ночи, вспоминаю свой сон,
Моя квартира представляет собою загон,
Сквозь стеклянное оконце месяц в очи глядит…
Я хотел дойти до Солнца – положили на щит.
Закопают меня в землю, да вколотят осиновый кол,
Над моею над могилой одинокий провоет волк.
Вспоминая то, в чем не был я и был виноват,
Моя душа тихонько встанет и тихонько направится в ад.
Не прочтет никто молитвы, не положит никто цветы,
И никто не вспомнит даже, что я был такой, как и ты.
Ночью факелы горят над старым кладбищем,
Освещая бледным светом мне последнее пристанище…
Но все это будет после, а пока что я жив,
Засыпаю, выпив воздух и землей закусив,
Засыпаю, и из сердца рвется жалобный стон…
И опять я вижу тот же нескончаемый сон!
1993 г.
Разве жажда жизни это сила?
Разве одиночество – порок?
Вот опять я прохожу уныло
По одной из множества дорог…
В уши мне жестоко ветер свищет,
Разметает в клочья разум мой,
Видно, смерть меня повсюду ищет,
Чтобы тело сделать вновь золой…
О душе своей я не волнуюсь —
Знаю, ей одна дорога – в ад!
Я, быть может, по котлу тоскую,
И, быть может, в сердце очень рад…
Вот бы мне там встретить Люцифера,
Поболтать бы с ним о том, о сем:
«Как живешь? Как процветает дело?
Вот моя душа – бросай в котел!»
Глупо неизбежности бояться…
В рай попасть – огромная беда!
Это ж мука – вечно наслаждаться
И не выбраться оттуда никогда!
Кто-то хочет умереть красиво:
На руках у любящей семьи,
Чтоб священник помахал кадилом,
Чтоб прощально спели соловьи…
Мне же… Мне же многого не надо,
Мне бы пулю в лоб – и кончен бал!
И забвенье – лучшая награда,
И проклятья выше всех похвал.
Осень 1993 г.
Я бесцельно блуждаю по свету,
Ложь и смерть провожают меня,
Цели в жизни возвышенной нету,
Сердце просит святого огня.
Я живу, словно в тяготной дреме…
За окном тихо стынет земля,
На меня в временном проеме
С потолка слепо смотрит петля.
Жизни пагубной тяжкое бремя
Выносить не могу я впредь,
А петля разрешит проблемы,
А потом хоть в аду гореть!
Больше мне не придется плакать,
Унижаться, скорбеть, просить.
Шнур намыленный в шейную мякоть,
После Богу меня судить…
В белизне черно-желтых красок
Вижу я свой последний час.
Больше мне не видать тех масок,
Что на лицах надеты у нас!
Маски те отражают улыбку,
Власть, безумство, утеху иль страсть,
Но, лишь только допустишь ошибку,
Маска может с лица упасть…
И тогда в зеркалах увидишь
Ты рога и звериный оскал —
Это то, что под маской этой
Ты так долго в себе скрывал!
Нет, с меня не упала маска,
Что под ней, я еще не видал,
Но уже облезает краска…
Что под нею – улыбка иль жвал?
Не хочу я увидеть это,
Лучше уж спокойно засну!
Потому я роняю заветный
Подо мною стоящий стул…
Осень 1993 г.
Словно Жар-птица, сознание кружит,
Что счастье не в выпивке и не в рублях,
Открываю окошко и вижу снаружи
Мир, ковыляющий на костылях.
Нутро мое требует пива и хлеба,
Прошлые радости стали быльем…
Поднимаю глаза на синее небо
И, как в зеркале, вижу отраженье свое:
Я вижу себя в инвалидной коляске,
Вернувшимся с долгой, ненужной войны,
Я вижу себя богачом-скупердяем
И будто бы все мне на свете должны,
Я вижу себя в переходах подземки,
Отдающим калеке последний пятак…
Мне говорят, что мир станет честнее —
Хорошо, кабы так!
А небесное зеркало закрыло туманом
И себя разглядеть больше времени нет,
Только я все смотрю, глаз не закрывая,
В расплывающийся силуэт:
Я вижу себя бездомным котенком,
Вижу голубем, клюющим из булочки мак…
Мне говорят, что мир станет добрее —
Хорошо, кабы так!
Надвигается буря, на небе тучи,
Они зеркало бьют на десятки кусков,
Но смотрю и смотрю, игнорируя трещины,
Я в каждый кусочек посмотреться готов!
Читать дальше