Влад Адеков - Мысли вслух 1.0.8.

И хотя казалось порой, что для меня настал финиш,
однако я ещё жив, ты это видишь?
И пусть и дальше я тут пребываю на дне,
но привык, словно воин, к этой войне.

Я думал, жизнь – сказка, но это лишь страшная боль.
Перед тобой жалкий раб, а не английский король.
И выжить – девиз на текущие, блеклые, серые дни.
Ты мне поверь – я одинокий лунный принц Экзюпери.

Ведь я забыл, кто я есть и весь свой жизненный путь.
Выйти мне на прямую не поможет ни пряник, ни кнут.
А мой внутренний мир расколот на мелкие части,
и все мечты и желанья оказались в драконьей пасти.

Считаешь, что это неправда? Бестактная, наглая ложь?
Парень, окстись, я ведь правдив, как Макс Корж.
Будь ты в моей шкуре, уже бы умер давно,
вот только я не истлел, не потух и не сдался ещё.

Хотя мой ареал – это городские трущобы,
где царят хаос, анархия и нечистоты.
Там наркоманы задыхаются в собственной рвоте,
и ты еды впрок не купишь даже по льготе.

Так что к чёрту тебя со всеми твоими проблемами.
Инфантильными грёзами и мирскими дилеммами.
Есть вещи в жизни куда гораздо важней.
Например – как от нищеты оградить несчастных людей?

Вот я от безденежья познал самое дно.
Лгал, воровал, но даже и это не всё.
Променять смог друзей за гроши, как Иуда,
и вёл себя с девушками, будто паскуда.

И только лишь чудом не угодил я в тюрьму.
Правда, не знаю, как в мире этом ещё я живу.
Быть может, Демиург имеет на меня какие-то планы
и хочет, чтобы через самопознание достиг я Нирваны.

И напоследок, мой всея уважаемый чтец.
Запомни: Дамоклов меч вовсе не означает конец.
Просто ты лучше становись с каждым прожитым днём,
с себя грязь смывая под Божьим дождём.

Моя книга историй полна боли и скорби.
Что ни страница – то на раны пуд соли.
Ведь был изгоем для всех, словно какая проказа,
дыша химикатами без противогаза.
И я пережил всё, включая смерть близких.
Спал на земле, едя крохи из миски.
Но духом не пал, став намного сильней.
Быть с клеймом на спине – удел только свиней.

Так что все мы тут горя хлебнули сполна.
Всех нас живущих задела волна.
Но ты не сдавайся, мой друг, и держись.
Тебя судьба бьёт, а ты улыбнись.

Являться скотиной на убой – была такова моя в жизни доля,
но изменить свою судьбу мне помогла каменная воля.
«Никогда не выйдет из него ничего», – так говорили все,
однако я собственноручно избавился от подобных клише.
Вот раньше-то как, а? Не видя Солнца, обитал в гетто,
и шансов выбраться из этой ямы ну практически нету.
Преступность, голод, нищета, беспорядки – вот и всё детство,
которое ждало меня ещё в утробе материнской матки.
И это хорошо, когда есть возможность реализоваться дитю,
но только такие, как я, были обречены на корню,
а моё судно много лет шло просто неустанно ко дну.
Однако в итоге в конце туннеля я смог увидеть осиянный свет,
сменив свой неуверенный шаг во мгле на быстрый бег.
И я поставил всю свою жалкую жизнь на этот кон,
уповая на надежду, что в силах и сам стать лучом.
Мог всё проиграть и умереть, канув в Лету бесследно,
но всегда идти до конца – вот моё собственное кредо.
Через тернии к звёздам – фраза, характеризующая мой путь.
Пусть и банально, однако в ней вся моя глубинная суть.
Да, только так рождаются легенды и закаляется сталь.
Если ты боишься выйти из зоны комфорта – мне тебя жаль.

Я стойкий оловянный солдатик, хотя наш мир весьма жесток.
К тому же гепард среди улиток, ведь обуздать смог ток.
И, словно Жак Фреско, вне закона и сам себе на уме.
Как самый последний самурай иду по собственной стезе.

Ну а ты какой-то мутант и узник Петербургской кунсткамеры.
Принимай стойку смирно, когда господин твой в здании.
Хочешь познать ласку, нежность и домашний уют?
Об этом даже не мечтай, обыватель нищенских юрт.

Потому что ты зажат, как жук, между стеклом и рамой.
Стареешь очень рано, и внутри у тебя кровоточащая рана.
И умрёшь один в темноте, так и не сумев увидеть Солнца.
А я заберу твою жизнь, будто Оппенгеймер у японца.

Ещё ты точно кобра для мангуста – бесплатный обед.
Плюс рахит и дистрофик, аки типичный аскет.
И не пытайся бежать, ибо волкодав выйдет на след.
Я как адепт Саурона, что олицетворяет саму смерть.