Влад Адеков - Мысли вслух 1.0.8.

И порой вечерами холодными, сидя дома у окна,
Вавилон с Аркаимом, Помпеей и Троей вспоминаю я.
И ах, как жаль мне, что не осталось от них и следа,
но, видимо, уготована великим зодчим им такая судьба.

Не ровён час, и я сам прахом станусь,
и, следуя за психопомпом, в далёкий путь отправлюсь.
И небожители достигнув, меня встретит Херувим,
а дальше Божий будет суд, ад или Эдем.

Я без дома странник, но не разобьюсь, как судно о скалы.
У Фемиды скудоумие, и она пытается ломать мне суставы.
Вы все сели на мель и постаментом стоите на одном месте.
А я иду всё время вперёд, хотя не фаворит дамы крести.

И Шангри-Ла точно эталон, пусть и давно затерян этот мир,
но я верю в него, будто в своё правительство эмир.
Там нет бунтов и разрухи, а каждый день солнцестояние.
Этот город велик и вечен, как само мироздание.

Дорога бытия извилиста и крута,
а мы по ней идём, как по лезвию ножа.
И даже не знаем, что будет впереди,
ведь неисповедимы мироздания пути.

Да и заблудиться весьма тут легко.
Ах, ну и тяжело же наше ярмо.
Вот так-то и бродим бездумно по миру,
всё километраж наматывая по лабиринту.

И словно со смертью мы заключили союз.
Висит она на нас, будто груз.
Но не спровадить никак такого гостя,
ибо он с нами, точно симбионт, сросся.

И не надо думать,
что усопшие воскреснут,
как феникс.
Жизнь и смерть – это реверс.

Я вроде бы молод, но одинок до седин.
Забыл уже сам, сколько пребываю один.
И лишь пустота с тишиной окружает меня.
На Асфоделевый луг моя ступила нога.

А там непросветная мгла
да образы из самого страшного сна.
Где же мои друзья и семья?
Здесь только смерть, враги и сам я.

Хотя иногда мне видятся отблески огня,
но когда идёшь к нему – перед тобой вдруг стена.
Однако денно и нощно, не жалея себя,
преодолеть пытаюсь я эти края.

Да, быть может, всё это зря.
И там, где заря,
узника ждёт Горгона Медуза или большая змея.

Ведь тут даже молитва —
простые слова.
Увы, Господь никогда не услышит тебя.

Знаешь, я хотел всегда себя найти.
Словно потерянный в тумане,
ищущий домой свои пути.

Вот только не увидеть в темноте тропы.
Да и нити моей судьбы —
это мерцающий свет на небе угасшей звезды.

И, видно, кругом не радужный мир, а полигон,
где много жизней тут поставлено на кон.
Причём жизнь и смерть – в сути один всё клубок.
Вяжет Бог нам из него платок.

И увы, впредь не услышать игр Пана на свирели,
как и соловьиной мелодичной трели.
Ведь впереди у путника лишь Арканар.
Город смерти, именуемый – Тартар.

Вне пространства и времени мой мир.
В инобытие он канул навеки.
Но сказал как-то раз мне мудрый Мимир:
«Его ты увидишь, лишь сомкнув веки».

И я, как восход растения из семени,
всё жду, когда же вновь сольюсь вместе с ним.
Чтобы сказать в кураже и опьянении:
«Я только здесь себя ощущаю живым».

Ведь не там я родился, где должен был быть.
И совсем глаз не радует текущий мой быт.
С детства культ прошлого меня куда-то таинственно звал,
однако что делать, увы, я не знал.

И часто снится мне один и тот же сон,
в котором в битве роковой я пал.
И хотя фатум мой насквозь прожжён,
меня Валькирия несёт до Валгалл.

Уходит из-под ног земная наша твердь.
Артезианские воды ключом бьются наружу.
Не будет над головою неба светлого впредь,
ведь уже рассеялась из ящичка Пандоры тьма по миру.

А люди всё спастись пытаются от непогоды,
укромный уголок себе мечтая отыскать.
Но угасают одна за одной наши звёзды,
и время жизни не повернуть уже вспять.

«Я видел грозное и мрачное видение», —
страждущим сказал в экстазе жрец.
И, испаряясь в воздухе, как привидение,
добавил: «Уверен – это наш истинный конец».

Пали в бою гладиаторы.
О свободе их исчезли мечты.
И желание плебея стать патрицием
для него обернулось ничем.

Ведь в Колизее выживают немногие.
Не всем удача здесь благоволит.
Но почему-то всегда найдутся те,
кто считает, что не будет убит.