Даниил Шаменков - Книга стихов II. Зверинец

Ты свет способна затушить
Двумя горящими свечами,
И даже жизнь озолотить
За пару жалящих свиданий.

Я не привык: ты как пчела,
Но в стае самых диких ос,
Твоя манера отличаться…
Она ль водила всех за нос?

Прощай, пока и до свиданья,
Праобраз жалящей Матильды.
Я внес неясность в черствость жала,
Пока твой яд бежал по венам.

И то прекрасное начало
Затмило мнимую концовку,
Прости, прощай опять, еще раз,
Пока твой разум жив в задворках.

Ты после секса плачешь в собственной кровати,
Сжав в свой кулак всю ненависть и злость,
Когда-то вместе мельтешили мы под партой,
А сейчас женатыми ебем друг другу мозг…

Ты после ссоры плачешь мне в плечо,
В мозгах искореняя мысли об утрате,
А после ты на все (на это) мерзопакостно плюешь,
Не навещая полумертвого в палате.

Одинокая вышка по центру моря,
В боках кто-то падалью нищих кормит,
Под песком не песок, а гнилью пропахший
Черный труп под землею рукою мне машет.

Океаны падают в небо
и тушат звезды,
А меня где-то вновь обсуждают пезды.

И также одно лишь, одно не изменно,
Также живо, глупо и мирно,
Также не знавшая вечно горя
Одинокая вышка по центру моря.

Когда я постарею,
Пройдет совсем немало лет,
Когда полтела онемеет,
Просуществую сотню лет,

Из моды выйдет рэп и рок,
На дискачах «Ламбада» заиграет
Под эхо старых потолков
Мы смерть свою пронаблюдаем.

Никто не будет вспоминать
И обсуждать кумиров наших,
современных,
Наш тихий мир во лжи воспрянет,
Погибнет пара поколений.

Еще взять зим под 150,
Не будет никого из нас,
Нам некого останется терять,
Когда-нибудь потом,
а может,
в следующий раз.

Вот – крест, переверни. Вот – крест.
Соната пылает! Пусть дальше пылает.
А ты погибал; с ветки телом ты вис!
Еле солнце светает! Еле-еле светает…
Wир между тисков зажимается, в поршни.
Перила сыплются в шлак на снегу,
О, льются в бассейн мясистою кожей!
Грим личность стирает на гнидном веку…
Еле солнце светает… Еле-еле светает!
И зыбкий песок нас тянет на дно,
то ли Бог, то ли черт, а небо пылает —
Любовный сюжет то ли сна, то ли снов.
Жрем хлебы из ржи на стертых коленях.
О, мерзкие будни с минувшими днями!
И рвотой облитые, страшные стены,
Вонзятся в сердца, мором в пьяном угаре.
Еле живем, хватаясь за крест,
Мы вместе пылаем…
…встречая конец.

Почему я люблю расстоянье?
Не большое, лишь в меру, взаправду,
Чтобы видел в тебе я изъяны
На помеченных кровью картах.

Ты лежишь, обнимая меня,
Очень сильно прижавшись к груди,
Но не вижу тебя я за кадром
Средь обычной и будней тоски.

Дуновеньем по коже касанья,
Но в глазах пустота, да и только,
В них я вижу бездонный экватор,
И запреты на все, что нам можно.

Отклонив телефона экран,
Чтоб увидеть твою улыбку,
Я увидел виновника ран
И рубцов на бездонном сердце.

Уголки твоих губ загибались,
И контур параболой плелся,
Я не бросил… Но очень старался,
Жаль с тобой мы не многого просим.

И шершавость чешуйчатой кожи
На твоих идеальных руках
Мне корчила всякие рожи
В ответ на всю глупость сонат.

Мы не Репины, чтобы картины,
Чтобы маслом и чтобы писать,
Наша гордость – тлетворность Ундины,
Теряется в нефти, как сталь.

Мужичье… Скорее, романтик,
В кабелиных издержках избитый,
От меня ты зарылась под фантик,
Под которым скрывалась конфета…

Каждый стих как будто последний,
Без надежды на исправленье,
Вновь шах, мой творческий кризис,
И мат за мое упоенье.

Я проеб все заранее, знаешь,
Не теряя при этом башню,
Ты меня так заботливо маешь…
Я – не пик, и вовсе не Рашмор,

И моя голова как камень,
Об нее разбивались судьбы,
Тебя это все-таки манит,
Хоть и вовсе, камни – не люди.

Ты мне будешь лишь мхом у подножья
Нашей общей с тобою скалы…
Пизданулся я каменной рожей
Об твои кружевные трусы.