Людмила Руйе - Душа поэта

В молодости кажется забавным
Над почётным мужем взять реванш,
Сих интриг приверженцем был рьяным
И поэт обожаемый ваш.

Кажется для молодых забавой
Дружбы отношенья завести
С уважаемой замужней дамой
И таинственности тень внести.

Заигрывать с чужими жёнами
Он с лицея ещё обожал
И над мужьями-«Командорами»
Потешался, как и Дон Жуан.

Будучи как бы с ними друзьями,
Не считал зазорным флиртовать,
Конфликт с возмущёнными мужьями
Помогал всегда кто-то замять.

Легко сходился и расставался,
Не печалясь, что чья-то жена.
В роли мужа когда оказался,
Понял, как честь семьи дорога.

Ведь угрызений совести боли
Не чувствовал, а только задор,
Когда он сам в Дон Жуана роли
В другие семьи вносил раздор.

И в инциденте с губернатором
Этот несдержанный ловелас
Был ревности сцен провокатором,
Из-за чего покинул Кавказ.

Говорил он в своё оправданье
То, что каяться не в чем ему,
Что должен муж уделять вниманье
Чуть больше семейству своему.

«Не суди да не судимым будешь, –
Говорил ученикам Христос, –
Несправедливо если осудишь,
Из той же чаши сам отопьёшь».

Что сам посеешь, как говорится,
То в скором времени и пожнёшь,
И не надо над людьми глумиться,
Тогда долгую жизнь проживёшь.

Отжили старшие, казалось,
Должны дорогу дать молодым,
За тщеславье платят, оказалось,
Разочарованием двойным.

Юность пролетела как мгновенье,
И поредел ореол кудрей,
У самого теперь ощущенье,
Что в числе осмеянных мужей.

Теперь, когда самого коснулось,
О флирте жены прошла молва,
Всё внутри него содрогнулось,
Голову затмила месть одна.

В прочности семьи засомневавшись,
Дилетантом себя вдруг повёл,
Со всем миром он в прах разругавшись,
До дуэли конфликт тот довёл.

В чём он мог обвинить Дантеса?
В том, что кудри у того густы,
А он уже не тот повеса,
Что из-под венца мог увести.

Совсем потерял хладнокровие
Он в желанье юнца проучить
И поставил одно условие:
Смерть лишь может дуэль прекратить!

В главной заповеди говорится:
Никогда никому не желай
Того, что с тобой может случиться,
Лучше с прощением отпускай.

Барон заступился за сына,
Нет на коем вины никакой,
Сестра Натали, Екатерина,
Должна была его стать женой.

Хоть Дантес принёс извинения
И загладить пытался вину,
Не дал Пушкин ему прощения,
Намереваясь мстить за жену.

И даже брак на Екатерине
Замять дуэли никак не мог,
Сделал их, как в «Выстреле», отныне
Врагами заклятыми злой рок.

По африканскому обычаю
Титул вождя племени терял,
Став насмешников злых добычею,
Тот, кто отпор достойный не дал.

Не хватило русского терпенья
Разобраться: где правда, где ложь.
Не меняет молва наше мненье,
Нас на домысле не проведёшь.

Он, мужа оскорблённого ролью
Не желая высший свет смешить,
Решает с имени позор кровью
На дуэли с обидчиком смыть.

И ответил на просьбу о мире,
Жаждой мщенья горя: «Никогда!»
Канула тогда в морской пучине
Рыбка золотая навсегда.

Не могли уйти оба живыми.
Выбор был: убить иль жертвой стать,
Перед условиями такими
Что уж тут виноватых искать.

Без сомнения, провидением
Сей поэт не зря наказан был,
Так как он своим поведением
Много добрых людей оскорбил.

Даже сказал, что жалеть не надо,
Грибоедов убит был когда,
Жизнь его была, мол, как отрада,
Сам посол и прекрасна жена.

Все мечтают только лишь об этом:
Чтоб успешным в службе таким быть,
Да к тому же известным поэтом
И княжну грузинскую любить.

Помню, были и мои сужденья
Ужасно дерзкими в двадцать лет,
Когда высказывала мнение
О том, о чём представленья нет,

Тогда по первому впечатленью
Не боялась оценки давать,
Конца не было изумлению
Своей дерзости лет через пять.

Прозорливостью мы не владеем,
И когда изменяем свой взгляд,
О сказанном в спешке сожалеем,
Но уже не вернуть слов назад.

Всё течёт и всё изменяется,
И только мудрость спасает нас,
Что возможность даёт исправиться,
Чтобы с миром поладить был шанс.