Мария Петровых - Избранное

Я уступаю просинь,
Где бродят облака,
И молодую озимь,
И стойкость колоска,

Прощальных слов прохладу
И нежность…
Пусть она
С собой не знает сладу…
А там — ступай одна.

Прислушайся, как ветки добродушно
Бьют ветер по плечу в тиши дубрав,
И тот летит, постромки оборвав, —
Куда, откуда? — спрашивать не нужно!

К земле приникни сердцем и молчи,
И приобщись к дыханью трав, как равный.
Здесь наточила свежесть так недавно
Их тонкие зеленые мечи.

О воинство травиное! Я жил,
Стремясь к твоей лишь силе чудотворной.
Возьми в полон меня, чтоб я покорно
У ног твоих оружие сложил!

Гроза приблизилась мгновенно
Зарниц безмолвной перекличкой
Над синью волн, над зыбью пены,
Над нашей вечною привычкой

Лишь видимому верить свято.
Сперва — метнулась россыпь чаек,
Потом, пред громовым раскатом,
Над стоном белокрылых стаек

Блеснула молния, ликуя,
Как Божий меч пронзив туманы…
Земные братья, как могу я
Подозревающим обманы

Мою бессонницу доверить,
Где возникают в яром споре
Миры, — которых не измерить, —
Внезапно, как гроза над морем.

Старик, бородач рыжекудрый,
Выводит табун дотемна.
И нового каждое утро
Седлает себе скакуна.

Любуется он в одиночку
Конями в их гордой красе,
А дочкой, красавицей дочкой
В селенье любуются все.

К ней свататься ездят джигиты,
Собой хороши и лихи.
Но девушка смотрит сердито —
Не по сердцу ей женихи.

Однажды со всадником юным
В горах повстречался старик.
Откуда в сиянии лунном
Тот лесом летит напрямик?

— Куда тебя прыть молодая
Несет под полночной луной?..
Смеется джигит: — Никогда я
Не езжу дорогой дневной!

— Безумец, коль веришь в удачу,
Посватай-ка дочку мою!
Добьешься согласья — в придачу
Любого коня отдаю!

— Чужих скакунов не седлали.
Дареных не держим коней.
А дочка твоя… — не она ли
Под черною буркой моей!..

Погляжу на горы — горы будто рядом,
Дальнюю дорогу пробегаю взглядом.
Ты со мной, но к сердцу твоему дорога
Дальше, чем к подножью горного отрога.

Я без вас как будто без наперстка
Голыми руками шью чувяки,
Я без вас, как в старой сакле горской,
Без огня читаю в полумраке.

Семена моих надежд не вы ли
Сберегли заботою живою
И для всходов затаенных были
Светом солнца, влагой дождевою.

И едва посевом стали зерна,
Зеленея, зашумели всходы,
Вы, друзья, и строго и упорно
Охраняли их от непогоды!

Вы нужны мне, как долине речка,
Дороги мне, как зеница ока.
Коль у вас в сердцах мне есть местечко,
Предо мной весь мир открыт широко.

Тихими слезами плачет ночь,
с горьким горем свыкнуться невмочь, —
белый день о ней не вспоминает,
белый день о ночи знать не знает,
знать не хочет — отчего она
вечною тоской омрачена.

А когда заря заблещет снова, —
сколько в травах бисера ночного,
слез ночных, и в каждую росинку,
в каждую горючую слезинку
поглядится день с улыбкой ясной
и пройдет — беспечный, безучастный…

Желтые, сухие листья
сбросил наземь вихрь осенний.
По сухой листве брожу
средь лесов, лишенных тени.

Шепот облетевших листьев
средь лесов, лишенных тени,
я пойму, когда меня
сбросит наземь вихрь осенний.

И во сне и наяву
ты манишь меня —
как чарующая ночь,
как сиянье дня.

Я о ночи грежу днем,
мучусь наяву,
а в ночи — лучистый день
я сквозь сон зову.