Юрий Смирнов: Вселенная неформат

Они не жили долго и счастливо.
Они жили быстро и разорвали город напополам.
В день, когда их колесовали,
Начался ураган.
Без заклинаний и магии.
Сам

За несколько стен
От меня
Так громко поёт ребёнок
Так радостно
Самозабвенно
Что понимаешь
Через минуту
Заплачет

Какую-то чушь
Про медведей
Которые ниндзя
О, сладостный мир
Детских сказок
Где толстое злое
Животное –
Бесшумный разведчик

Вот уже
Ласковый папин голос
Сказал это вечное
Заткнись
Так отмирает детство
С каждым неправильным
Словом
С каждым неброшенным
Взглядом

Я встану с дивана
Толстый и косолапый
Бесшумно дойду
До двери
Глазок в коридор
Нет коридора
Нет никаких детей
Нет стен
В местах обитания
Медведей-ниндзя.

Ходит мёртвый кот на мягких лапах
На столах – стрижи, ежи и граппа.
Чёрный люд жрёт-пьёт
Местный ксёндз под нос поёт
Напевает
Маричка бежала через топь
Маричку выследил хронотоп
Опрокинул на кочку
Вырезал почку

У окна сидит пальто на человеке
И трёхпалая рука со стеком
Выбивает дробь
Ксёндз поёт не устаёт
На среднем «до»
Маричку спрятали под водой
Маричка стала сому женой
Родила воде икру
Мальков ГРУ

Глаз дрожит и бровь ломает угол
Пальцы нервно набирают google
Приговор суров
Ксёндз бездушный душевор
Холит топор
Маричка по ночам приходит
Маричка с сукой хороводит
Прокляла село и шлях
Птица-рыба стах

Мёртвый кот рассказывает судье –
Ты только первую башку сумей
Само пойдёт
Дикий ксёндз орёт слугам
Дайте бубен
Маричка носит в себе Двабога
Маричка Чёртова Острога
Гарпунит твой хобот
Тащит в свой омут

Здравствуйте,
Мистер
Джеймс Гандольфини,
Время идёт,
Слезы боли,
Если и были,
Остыли,
Замёрзли.
И всем до фени,
Что
В небеса
Отправился
Очередной жирный гений.
Надеюсь,
Это не слишком пафосно.
Просто настроение с утра гадостное.
Да и утро моё начинается в полдень.
Вот сижу и смотрю
Клан Сопрано.
Определяю по солнцу
Поздно ещё или уже рано.
В кино это называется
Режим.
А в планах,
Естественно,
Зал,
От груди сто пятнадцать жим,
Красная дорожка Канн,
Счастья безразмерный пеликан,
И удачи бесконечный слон.
И бессмертье.
Тупо, как закон.
Знаете, мистер,
У нас гундят,
Что японцы придумали
Такой сильный яд,
Что им можно отравить смерть.
Я не верю, конечно,
Досужим байкам.
Смерть неизбежна,
Как реклама Найка.
Он как бы нам всем говорит –
Вот и ад, малыш.
Джаст ду ит, смерд.
Кстати,
Из вашего сериала
Я узнал,
Что лимба не стало.
Что чистилище как бы отменили,
Как когда-то морские мили,
Правильный клей
И носки на подтяжках.
Я считаю
Идею ада большой натяжкой.
Впрочем, Вам там
На месте видней.
День завершается,
Не начавшись.
Думаю, не отжечь ли огней.
Знаете, надо немного светлей.
Впрочем, мне сорок.
Ещё можно тиснуть роман
Или взорвать карету тирана.
Жалко, мистер,
Что больше не будет
Новых сезонов
Клана Сопрано.

После того как из часа
В марте изъяли минуту,
Мы посмеялись.
Во-первых, они идиоты.
Время не подчиняется власти.
А во-вторых, мы просто будем
Немного быстрее
В беге и страсти.
Ну, сократимся на два поцелуя.

В июле, в знойном июле,
Когда плавился город,
Как мозга фрагмент,
У расстрельной ямы,
Они отобрали у нас пять минут.
Мы закрыли фейсбуки
И инстаграмы.
Мы торопились.
Нас ещё ждут.
Пятьдесят пять оборотов
Радости

Аморе, аморте

В августе, перещеголявшем июль
В жестокости,
Они в неутомимой свой подлости
Забрали у нас полчаса.
Скорости колеса
Не хватало, мы ссорились,
Время нас убивало.
Мало.
Мало.
Мало.

В сентябре нам оставили
Тридцать секунд.
Комната для свиданий.
Как ты тут?
Нормально, всё хорошо.
Номер тридцать четвёртый
На выход пошёл.

Милая лапа,
Я ещё не сошёл с катушек
И свои дни
Убиваю
Как нельзя хуже
Целую твоё бедро
Чаще – в воображении
Слева – бесконечное жжение
Будто старая тряпка
С изображением сердца
Тлеет
Ворую минуты
Лучше меня прятать время
Никто не умеет