Максим Волчкевич - Техника акварели

их разговоры, ворчание. А земля, повернувшись,

тебе открывает сторону, полную тишины.

Дырявым известен карманом,

трамвайным звонком знаменит,

апрель по замызганным рамам

легчайшей монетой звенит.

Прозрачна луна на ущербе,

бульвар первым пухом одет,

и птичий пронзительный щебет

на вешней замешен воде.

Портфель твой, случайный прохожий,

(он мне почему-то знаком!)

скрипит крокодиловой кожей

и новеньким блещет замком.

Смотри же: по проволке с током

скользнет за троллейбус звезда,

труба загремит водостоком

и выплюнет косточку льда.

А ночь, за ограды цепляясь,

по следу бежит колеса,

и голуби, в лужах купаясь,

мешают с землей небеса.

Ты проснешься – по телу мурашки

пробегут, и весенняя дрожь

заберется за ворот рубашки.

Подоконники выскоблит дождь.

Будут сумерки в тюлевых складках,

воробьиная рань на часах —

будет утренний холод в лопатках,

будет сырость в твоих волосах.

Будет косточку в мякоти нежной

лета ночь отделять языком

от несмелой любви безнадежной,

горьким вскормленной молоком

одуванчиков, слез непролитых

и пригоршней воды питьевой,

что дождем на ладонях открытых

остается – и свежей землей.

На той улице умалишенной,

в том дожде наша юность видна,

как начало поэмы сожженной

у открытого в небо окна.

И наверно об этом не стоит

говорить – просто станет светлей

в твоей комнате, чисто отмоет

утро белое в чашке твоей.

Что ты вышивала рукою

по чистой канве языка,

за ниткой следя голубою,

распускающей облака?

Однажды, не занята делом,

сидела среди тишины —

и крестик остался на белом

батисте с другой стороны.

Быть может, за это мгновенье,

которому имени нет,

мы грусти немой дуновенье

меняем на солнечный свет —

чему-то, не ведая сами,

находим единственный звук.

И, тайны коснувшись перстами,

иголку роняем из рук.

Вот человек, идущий мне навстречу:

на нем пальто без пуговицы, день

сегодня теплый – теплый и весенний.

Как хорошо: он точно обо мне

не думает – в глазах его далеких

я отражаюсь, словно облака,

деревья или птицы на деревьях.

Что означает странный этот взгляд?

Работу мысли он не означает,

поскольку тот, кто мыслит, на одном

всегда сосредоточится предмете.

А здесь другое: птицы, облака…

Но если так, прохожему на миг

дано себя в глазах его увидеть

и различить на яблоке глазном

весь этот мир – далекий и прекрасный.

Едет бричка по чистой дороге —

птицы свищут, не видно людей.

Мягкой пылью ложится под ноги

путь, которому нет лошадей.

В стороне от иных развлечений,

лесом, полем, неведомо как —

то нырнет она в ельник вечерний,

то сквозной пролетит березняк.

Погадает кощей на ромашке,

захохочет на кладбище бес.

В чистой шелковой, белой рубашке

едет барин – и слушает лес.

Сколько жизни прошло в разговорах,

сколько спето, а выпито сколь?

Невесома, легка на рессорах,

бричка мчится – кататься изволь.

По дороге, по женушке милой, —

то за счастьем, а то при деньгах

кто плетется, кто едет с повинной,

а кого поведут в кандалах.

Кто умрет или душу погубит,

до конца лепестки оборвет.

Погадай-ка мне: любит, не любит —

разве знает он, сколько живет?

Посмотри на белое облако в яркий солнечный день:

оно на ладони ветра маневрирует в синеве,

бежит через холм цветущий прохладная его тень,

когда, запрокинув голову, на нем ты лежишь в траве.

Рядом десяток кузнечиков вонзают в июльский зной

смычки, канифоля крылышки где-то в своем паху,

и лишь кучевое облако, плывущее над тобой,

кажется ослепительным, прекрасным – там, наверху.

Посередине жизни ты лежишь на спине,

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.