Валерий Щежин - Советско-гвинейская любовь

Увезли их по темноте на том же баркасе, хорошо нагруженном, помимо сетей, рыбой, которая утром должна появиться на рыбном базаре.

Переночевав у рыбаков, утром, с запасом провианта, воды и соли для деревни, беглецы двинулись в обратный путь. На попутном транспорте, а то и пешком, обходя солдатские посты, к вечеру добрались до родной деревни. Какое-то чувство вины перед Родиной у Семибратова периодически возникало, но ненадолго.

Пока их не было, в деревне случилось ЧП. Обезьяны напали на плантацию маниоки, что грозило деревенским остаться в сухой сезон без запасов. Обычно в таких случаях приглашают охотников. Как своему человеку Лене объяснили ситуацию эмоционально, с жестами. Он все понял. Показали длиннобой французского производства начала века. От колонизаторов остался. Патроны у старейшины деревни тоже имелись. Надо выручать.

Набеги совершались рано утром либо вечером. И пошел Семибратов в засаду с длиннобоем и Айшой. Не тигры, конечно, но все-таки… Утро. Стая из примерно десятка крупных обезьян появилась стремительно и энергично набросилась на плоды маниоки. Вожак стоял «на стреме». А вот выстрела воришки не ожидали. Крупный самец рухнул сразу. Загонщики по всем правилам погнали стаю на охотника. Вторая обезьяна продержалась недолго. Остальные с дикими воплями мгновенно скрылись в зарослях кустарника.

Днем в деревне устроили праздник. Выделанные шкуры убитых обезьян уже сушились на солнце. Лене объяснили, что они пойдут на изготовление барабанов. Мясо, приготовленное особым способом, со специфическими приправами, неожиданно оказалось весьма вкусным. Семибратов был героем дня, Айша тоже принимала поздравления.

Консул советского посольства в Гвинее, армянин по национальности, стоял на ушах. Неделю о Семибратове, ни о живом, ни о мертвом, не было никаких сведений. Начальник карьера готовился к самому страшному – депортации на Родину. Пропажа человека хуже смерти от лихорадки или укуса змеи. На поиски мобилизовали «русских» гвинейцев из армии, а также «келькешозников» – вездесущий народ, коробейников, имеющих доход с советского барахла и с гвинейского эксклюзива. Такие есть в каждой африканской стране, и не только африканской. Бизнесмены.

Когда один из авторитетнейших вождей горной Гвинеи Дубани, некоронованный король, которого уважал не только народ Гвинеи, но и сам президент, узнал о проделках своей младшей, восемнадцатой дочери, он смог произнести только: «Э… э… э!..». Оскорбление чести гвинейского народа! Съездил в Конакри, пообщался с президентом Секу Туре. В советское посольство по дипломатическим каналам пошел официальный ультиматум. Он был предельно прост: сутки на депортацию Семибратова. В противном случае либо тюрьма, либо смерть.

В девять часов утра, когда до конца ультиматума оставалось пять часов, перед любовным приютом появился консул-армянин собственной персоной в сопровождении крепко сбитого сотрудника посольства. Не тайный, а явный любовник принцессы, которая гостила в тот момент у тетки по матери, вышел из хазы, небритый, в шортах и в рубашке с коротким рукавом, глядя на мир ясными счастливыми глазами.

Сопровождающие со злыми лицами, под белы ручки с обеих сторон, впереди проводник-гвинеец, повели Семибратова к дороге, где ждала посольская машина. Айша, выбежавшая из хазы следом, все поняла, упала на колени. Плечи ее вздрагивали от рыданий, из глаз катились крупные слезы. Провожать и бежать за мужиками она не стала. Леня повернулся к ней, прощально помахал рукой. Глаза его тоже повлажнели. Он не был беспечным человеком, но, что будет впереди, его сейчас мало интересовало. Деревня Леню провожала тепло.

Машина иностранная, с кондиционером. Рванула с бешеной скоростью в сторону Конакри. Через заднее стекло Леня увидел едущий вслед за ними автомобиль с гвинейцами. У одного в руках «Калашников». «Странно, такой эскорт, я что, важная птица, что ли?» – с недоумением подумал Семибратов. Потом его внимание переключилось на пламенную речь консула. С уважением, стараясь не пропустить и запомнить все сказанное. По-видимому, в институте международных отношений в Москве существовала специальная кафедра по преподаванию русского и иностранного мата. А может, специальные курсы повышения квалификации. Многое было понятно. И только когда вклинивались армянские ругательства, Лене хотелось задать вопрос, что это означает, но он стеснялся.

«Ну ладно бы крестьянку трахнул, а то ведь принцессу!» – орал консул.