Валерий Щежин - Советско-гвинейская любовь

В деревню добрались в сумерках. В ней стояло штук двенадцать простых глиняных мазанок, покрытых пучками длинной травы, наподобие наших соломенных крыш в глубинке России. Удивительны мазанки тем, что днем в них прохладно, а ночью не холодно. Хазы называются. Территория деревни чистенькая, дорожки посыпаны песком. Три небольших костра, на которых готовилась в котлах пища. Встретила их босоногая ватага малышни. Те, что постарше, улыбались, говорили: «Э… э… фотей», – и показывали на Леню пальцем. Младшее поколение при виде незнакомца ударилось в дружный рев – в их деревне появилась большая страшная белая обезьяна. Да еще и волосатая.

Местное население появлению Семибратова обрадовалось. Разнообразие все-таки в деревенской жизни. Народ в деревнях приветливый. Мужчины отнеслись к нему уважительно, поздоровались, посадили на почетное место. В костры добавили дров. После рыбы и риса с острым соусом, которые подавались в калебасах – посуда, растущая на деревьях, с жесткими стенками в форме тыквы, – на десерт было предложено манго. Леня, забыв про глистов и других паразитов, поглощал манго одно за другим. Сок тек до локтей, но на это не обращалось внимания. Самая лучшая тушенка и макароны, доставляемые сюда через Калининград, давно уже осточертели.

Наблюдая за хозяевами, Леня заметил их почтительное отношение к его пассии, которая от него далеко не отходила. Ужин закончился, девочка-подросток принесла воды в калебасе для омовения рук. После оживленной беседы с характерными возгласами: «э… э…» и веселыми улыбками, которые Леня угадывал по сверкающим в полутьме зубам, двое молодых мужчин вынесли из крайней хазы два барабана. Короткая настройка – и зазвучал веселый ритм, а затем и песня на местном диалекте, который Леня еще не выучил. Малышня бойко пустилась в безудержный пляс. Присоединившиеся к ним женщины призывно и соблазнительно двигали бедрами в такт музыке. Девчонки вместе с пассией образовали круг и под зажигательный быстрый ритм исполнили замысловатый сложный танец. Он назывался «птица». Похоже, устраивался концерт в честь гостя.

Семибратову, который от природы был человеком темпераментным, тоже очень хотелось оторваться в дружной компании, но, опасаясь дискредитировать великую страну и себя, он ограничился энергичным хлопаньем в ладоши. После получасового веселья, в ходе которого сменялись и песни, и танцы, пожилая женщина, по-видимому, старшая в деревне, произнесла торжественно-резкую речь, и все стали медленно расходиться по своим хазам. Ленина пассия на несколько минут исчезла. Вернувшись, взяла его за руку и мягко, но настойчиво повлекла к крайней хазе. Тут Семибратов решил, что пора представиться. Ударил себя в грудь и назвал свое имя. Девушка оказалась понятливой и в ответ произнесла: «Айша».

Кругом было хоть глаз выколи. Только свет звезд. Недалеко от хазы виднелись густые заросли, в которых то мелькали, то неподвижно застывали какие-то огоньки, удивившие Леню. Он решил продемонстрировать свое знание французского и, указывая на эти огоньки, спросил: «Кеске се?». Айша засмеялась тихим грудным смехом и произнесла несколько слов, одно из которых он понял: манки – обезьяны. Они не могли пропустить концерт в деревне.

В чистенькой хазе горел ночник-плошка. В полумраке плыл тонкий аромат трав. Головой Леня почти уперся в потолок. На одной из стен причудливо вырисовывались их тени. Кровати в хазе не было – на земляном полу лежали циновки и что-то наподобие ковра. Слегка волнуясь, Леня обнял девушку за талию. Та не возражала. Он легко поднял красавицу – для его могучих рук она была пушинкой. Обхватив Леню за шею, Айша прижалась к его груди жарким телом. Голова Лени пошла кругом, но он устоял. Медленно опустился с драгоценной ношей на колени, положил ее на ковер. Он не торопился с финалом. Как говорил один мой старый друг, что такое любовь? Любовь – это ласки. Мощным выдохом погасив плошку, Леня медленно размотал сари. Руки уверенно нашли тугую грудь, крутые бедра. Губы нашлись сами. Айша была мягкой и податливой. Изголодавшийся по любви Семибратов с большой страстью, но осторожно использовал представившуюся возможность. Как в эту ночь, так и в последующие, не подвел державу. Доказал, что Россия сильна не только духом.

В приватных беседах гвинейцы иногда обвиняли русских в расизме. Потому что у них есть дети от французов, американцев, немцев, канадцев, англичан, а от русских нет. Что тут скажешь? Просто те никогда не были на Старой площади и не проходили партийно-идеологический отбор и обработку выезжающих специалистов.