Андрей Воронин - Табун из облаков

согрел её теплом.

И распахнулись крылышки,

загадочным цветком,

И буйство ярких красок,

зажглось огнём.

Нельзя же в самом деле,

что б бабочка проснулась,

в такие холода, зря.

И стало сразу весело

и радостно вокруг.

И серые прохожие,

и грязные лужайки,

и голые деревья,

и грязный талый снег

лишь резче оттеняли,

то буйство, тёплых красок,

природой нарисованных

на крылышках её.

Взлетела эта бабочка

и полетела ангелом,

над городом моим.

И люди улыбались,

они с зимой прощались

и верили,

что бабочка уже то точно знает,

что кончились морозы,

пришла весна и можно,

мыть окна и машины,

любить и быть счастливыми,

писать стихи.

ПАМЯТЬ

Прости меня мой дед,

что не был на твоей войне,

не рыл с тобой окоп

и не вжимался в щель

от воющих с небес авиабомб,

и не терял товарищей в бою,

когда фашист свирепствовал во всю,

не отступал с потерями к Москве

и не писал в землянке при свече.

Прости меня мой дед,

за радость от твоих побед.

Я РУССКИЙ

Я русский, глаза мои карие,

и лёгкий монгольский овал,

характер я взял от деда,

он многое повидал,

ходил по этапу длинному,

на севере диком чудил,

любил, и любил быть любимым

и многих друзей схоронил.

Я кровь его чувствую в венах,

горячую алую кровь,

и крови пролил немало

заклятых своих врагов.

Я русский, меня не трогают,

улыбки во весь оскал,

и дружеские похлопывания,

всех тех кого я не знал.

Hi guys, просто прохожие,

я душу лишь другу отдам,

а другом не будет каждый,

поставивший клик в instagram.

Мои друзья пали храбрыми,

в боях которых нет,

и их тела истерзанные,

уже не увидят свет.

Их души, мальчишек отчаянных,

остались на дне Аргуна,

И на хрен такая родина,

была бы им не нужна.

Я русский, меня не трогают,

расклады цыганки в таро,

Судьба моя ходит рядом

и смотрит через плечо.

СТАРЫЙ АЛЬБОМ

Листая старые альбомы,

мы как хранители времён,

вдыхаем время, между рамок

и смотрим старое кино….

На фото молодые лица,

любимых матери с отцом.

Вся жизнь на чёрно-белых снимках,

как фильм с известным мне концом.

Мне кажется еще немного

и он с усмешкой подмигнёт,

И мама улыбнётся нежно

и ветер платье шелохнёт.

Со светлым стриженным затылком,

в широких, твидовых штанах,

он молодой, весёлый, смелый,

с друзьями в первых он рядах.

Она с учебником, с подругой

в библиотеку видно шла.

Весной, как лань стройна и тонка,

и так невинна и чиста.

Она прилежная в ученье

и вся устремлена вперёд…

Их встреча неизбежна близко

и это будет в этот год.

Я глажу старую бумагу

и чёрно белым становлюсь

и за отцом своим шагаю,

оставив у альбома грусть.

КОРАБЛИ (МУРМАНСКУ)

Красные ягоды на снегу

запах мойвы в рыбном порту,

магазин «Альбатрос» и боны пачками

и валютчики с ломкими пальчиками,

серые шеренги к проходным в порт

и гудки кораблей уходящих почти на год.

По утреннему городу топот ног,

розовощёких курсантов, мальчиков,

в чёрных шинелях с нашивками,

на груди с тельняшками синими.

Звенят в морозном воздухе,

их голоса молодые и сильные.

Как ветры врываются в паруса бушприта,

спешат они в училище,

на улице лейтенанта Шмидта,

к дубовой двери, с якорями старинными,

забытыми в Вест-Индии

одноногим Джоном Сильвером,

как будто бы с пиратского фрегата «Walrus»,

легендарного капитана Флинта.

За окнами у мальчишек рыбный порт,

он машет им стрелами башенных кранов,

и пароходов гудками зовёт.

На вахту!

Мальчишки грезят о заморских странах,

о белых штанах и островах дальних.

Им кажется их заждались капитаны,

в своих БМРТ, ржавых и старых,

облепленных слоем ракушек морских,

причаленных к кнехтам у пирсов своих.

Те корабли в душе тоже романтики,

сгрудились в бухте как стадо слонов,