Анатолий Крикун - Времена

Оставили в истории неизгладимый след.

На острове Святой Елены дни кончил Бонапарт

И прах его в Париже для всех французов свят.

Не встанут ветераны – чей прах в земле лежит,

А Александру на Дворцовой площади победный столп зарыт,

В Москве же колокольный звон Христу Спасителю о том

По праздникам и будним днём молитву говорит.

Однако же мечтанья российских мужиков,

Что за победу славную избавит император от крепостных оков

И от муштры казарменной солдата оградит

Остались лишь надеждами, а ратный труд забыт.

Дворяне просвещённые, что по Европе шли

Не только раны и награды на том пути нашли.

Их головы туманил тот ветер перемен,

Что Франция подняла старью веков взамен,

А Александр о ранних мечтаньях подзабыл

Решил уйти от тяжких дел в семью, утратив пыл.

Князь Аракчеев-фаворит, трудолюбив и деловит

За императора тогда дела страны вершил.

Он в юности и беден и незаметен был,

Случалось, что и милостыню в церкви на паперти просил,

В кадетский корпус на казённый счёт отец определил,

Там все науки воинства успешно он учил,

Блестящим офицером артиллерийским был.

Усердно, честно, преданно – трём императорам служил.

Любил порядок строгий, в семье тираном слыл

И подчинённых за промашки – жестоко словом бил.

«Железный граф» и армию усердию учил,

Заботился о воинстве, реформы проводил,

А все награды царские в казну переводил.

Писал своей рукой проект крестьян с землёй освободить

И ненавидел крепко знать, что на Россию не бралась работать и служить.

Приказы государя исправно выполнял

И всю работу тяжкую на плечи свои брал.

Того же требовал от тех кто в подчиненьи был

Лентяй, бездельник, казнокрад при нём волком завыл.

Что накопил за жизнь свою- казне он завещал,

Чтоб неимущий ученик науки изучал.

В военных поселениях порядок учинил,

Чтоб без больших затрат казны солдат служил, семью кормил

Хозяйство вёл и родину хранил.

Инструкции для этого такие указал,

Чтобы мужик-солдат долг исполнял и отдыха не знал.

Кто принужденья этого терпеть не захотел

И отказаться от привычки пить водку не сумел,

Того на людном месте ожидали батоги

Или сидел как пёс цепной с колодкой у ноги.

Царь этакий порядок сам ввёл и поощрял,

А Аракчеев как слуга, восторженно, со рвением приказ тот выполнял.

Огромная империя на внешний вид цвела

И в мире том сильнейшею во время то была,

Но изнутри носила болезнь – что в ней жила,

Когда не было граждан, а была кабала.

Мужик и горожанин пред властью той дрожал

И лишь разбойник был свободен и власть не уважал,

Пока гулял на воле и паспорта не знал,

И, даже, дворянин от власти той, пусть изредка, страдал.

Заждались Конституции пытливые умы,

Французской революцией, что были рождены.

Свободы свет и равенство вели их в узкий круг,

Где каждый клятву приносил освободить народ от самовластных рук.

Сатрап же либеральный надежд не оправдал,

Но членов тайных обществ не трогал, не искал.

В столице и на юге жандарм их не достал.

В столице заговорщики план строили- монархии чтоб быть,

Но Конституцией крестьян навек освободить.

Царь будет лишь чиновником- народу чтоб служить

И Конституция должна всех граждан защитить.

На юге же решительнее дело повели-

Власть свергнуть революцией намерились они,

Все власти предыдущие под корень извести

И офицера Пестеля в диктаторы ввести,

Чтоб он рукою твёрдой разрушил прежний мир

и тем порядок новый в стране установил,

Где все пребудут равными, работать все должны,

Землёй все будут для того сполна наделены.

Чтобы отечество спасти и в деле преуспеть

Готовы заговорщики с восторгом умереть.

Безумцы юные в тот час то не могли понять,

Готов ли русский был народ те жертвы принимать.

Не мог души порыв святой народ тот разбудить,

Чтоб сообща со знаньем дел переворот свершить.

Когда скончался государь нежданно, полный сил,

Хоть смерть таинственной была, не раз он говорил,

Что добровольно он готов от власти отойти

И призрак павшего отца толкал его уйти.

Он тайно отбыл в Таганрог, затем к святым местам,

Вошёл в святой Иерусалим и помолился там.

Затем в Сибири след нашли святого Кузьмича,

Близь Томска старец-пилигрим просил простить творца

его за тяжкие грехи- что в жизни накопил,

Лицом и статью старец тот за Александра слыл.