Валерий Осипов - По следам Англии. Сообщество авторов

– Ой, незабудки, мне же надо за молоком! – обрадовалась Глем, – а вы отвезёте меня до молочного берега?

– Отвезу, – пробасил он в первой октаве.

Глем ловко устроилась позади него, прячась под большим противнем со ржаным хлебом от начинающегося парного молочного дождика.

(Baker – пекарь (англ.), Biker – мотоциклист (англ.), Glemsom – забывчивая (датск.)

«Время очень не любит, когда его убивают» – Льюис Кэрролл

Кир и Кира играли в дартс. Скучно было им. Они чего-то ждали и убивали время.

– Жвачка упала, – сказала Кира.

– Потому что я попадаю в центр, – гордился Кир.

Девочка запрыгнула на мягкий стульчик. Он слегка качнулся, и красные банты в русых волосах качнулись в такт, вместо минутной стрелки, которая пока остановилась. Кира вытащила изо рта жвачку жёлтого цвета, поваляла её в пальцах и тщательно приклеила в центр циферблата. Секундная стрелка, которая единственная все ещё двигалась, встала.

Девочка весело спрыгнула со стульчика, подняв многочасовую пыль на паркете, и встала рядом с мальчиком.

– Красиво, – сказал он.

– Моя жвачка в центре времени, – сказала Кира, – а значит, время можно растягивать, как жвачку.

Кир скорчил воинственную гримасу и бросил дротик. Тот с трудом пробивался сквозь остановившийся воздух, но падать на жесткий пол ему не хотелось, поэтому жвачка в центре времени зло чавкнула от грубого удара.

Хлопки в ладоши мальчика сотрясали задремавшие в невесомости, висящие на светильниках секунды. Они осыпа́лись в щели между паркетных досок. Те от такого казуса ежились, чтобы не затруднять движение.

– Ты не в самый центр попал, – сказала Кира, – смотри, – ниже и левее.

– Зато в центр времени, – бахвалился Кир.

– Жаль, что ты сломал доску для дартса, – вздохнула Кира, вытаскивая сопротивляющийся дротик из жвачки, – стекло у часов все в трещинах.

Трещины на циферблате с надеждой сверкнули, и секундная стрелка даже двинулся в сторону цифры 12. Но Кира встала в позицию. Она попадала в центр реже.

– И дротики все растерял, – добавила она и бросила.

На этот раз дротик при всем желании не смог бы дотянуться своим не слишком гибким телом до жвачки, поэтому, виновато стукнувшись о стекло, он с громким криком отчаяния упал на пол и остался смотреть с завистью и изнеможением на утекающие сквозь щели паркета секунды.

Паркет понимающе вздохнул, правда, сухо, ведь время рассыпаться в пыль ему ещё не пришло.

– Эх ты мазила, – ухмыльнулся Кир и пошёл к дротику.

– Подумаешь. Не корову проигрываю, – девочка скрестила руки на груди.

Кир наклонился, чтобы поднять дротик, и уже протянул к нему, съежившемуся от усталости, руку, как вдруг почувствовал, что шею его щекочет.

Он резко выпрямился, желая успеть поймать Киру за руку. Но девочка стояла на том же месте в тусклом старом свете торшеров с абажуром и круглыми глазами пялилась на стену.

Кир перевел взгляд и увидел, что стекло на часах осыпается мелкими осколками. Он отошёл в сторону. Дротик оттолкнулся от его ноги и закатился в угол за кресло. Там можно переждать стеклопад и избежать истязаний.

– Этим часам двести лет, – прошептала Кира.

– Ты только что убила двести лет, которые мама берегла.

– Отнесу в ремонт, – набычилась девочка, – Подумаешь, стекло.

– Они отстают, – заметил Кир, – давно уже. Лет сто.

Кира фыркнула и полезла на стульчик. Но ей стало больно от осколков. Она обиженно смахнула их на пол. Осколки цеплялись за секунды, падающие в пол, и превращались в песок.

– Возьми веник, – скомандовал Кира, – Надо убрать. Что-то пыльно.

– Вот ещё! Ты девчонка, не я

– Это сэксизм! – девочка пронзила мальчика синим глазом.

Он отразил удар голубым.

Пока их молнии зигзагами стремились друг к другу сквозь загустевающий от падающих секунд воздух, секундная стрелка обнаружила, что находиться на сквозняке. Собственно, и другие стрелки это заметят, но позже. Такая уж эта стрелка, всегда все подмечает и бежит вперёд, чтобы быть в курсе раньше других.

Но сегодня ей почти нечего отсчитывать, она стала сонной. Потому не заметила сквозняка ещё раньше, иначе Кир и Кира ощутили бы недомогание в другое время. Какое именно, трудно сказать, ведь секунды не шли друг за другом, а гурьбой устремлялись вниз.

Жвачка упала, и фонтан пыли и песка раскидал оставшиеся секунды в тёмные углы. Секундная стрелка лениво соскользнула со своего места, так лениво, что чуть не потолстела до часовой. Но куда ей.