Илья Кормильцев - Nautilus Pompilius - Введение в Наутилусоведение. Часть 3 Тексты песен

наши матросы продали винт
эскимосам за бочку вина
и судья со священником спорят всю ночь
выясняя чья это вина
и судья говорит что все дело в законе
а священник — что дело в любви
но при свете молнии становится ясно:
у каждого руки в крови

но никто не хочет и думать о том
куда "Титаник" плывет
никто не хочет и думать о том
куда "Титаник" плывет

я видел акул за кормою
акулы глотали слюну
капитан, все акулы в курсе
что мы скоро пойдем ко дну

впереди встает холодной стеною
арктический лед

но никто не хочет и думать о том
куда "Титаник" плывет
никто не хочет и думать о том
куда "Титаник" плывет

светлые мальчики с перьями на головах
снова спустились к нам снова вернулись к нам с неба
их изумленные утром слепые глаза
просят прощенья как просят на улицах хлеба

медленно словно пугливые странные звери
еще не успев отойти от усталости сна
ищут наощупь горшки и открытые двери
путаясь в спальных рубашки как в ласках отца

тихие игры под боком у спящих людей
каждое утро пока в доме спят даже мыши
мальчики знают что нужно все делать скорей
и мальчики делают все по возможности тише

слушают шепот и скрип в тишине дальних комнат
им страшно и хочется плакать но плакать навзрыд
им так до обидного хочется выйти из дома
что их пробирает неведомый маленький стыд

пока спят большие в своих неспокойных постелях
пока не заставят идти в белоснежном белье
их милые дети беспечно находят затеи
и музыка их не разбудит лежащих во сне

тихие игры под боком у спящих людей
каждое утро пока в доме спят даже мыши
мальчики знают что нужно все делать скорей
и мальчики делают все по возможности тише

сошел на землю Гавриил
и вострубил в свою трубу
и звал на суд он всех живых
и всех лежащих во гробу
но шёл уже четвёртый час
и каждый грешник крепко спал
и был напрасен трубный глас
и ни один из нас не встал

труби Гавриил труби
хуже уже не будет
город так крепко спит
что небо его не разбудит
труби Гавриил глухим
на радость своим небесам
труби Гавриил другим
пока не оглохнешь сам

рассвирепевший Серафим
так дунул из последних сил
что небо дрогнуло над ним
и помрачился блеск светил
но зова медного сильней
звучал из окон мирный храп
и перьев собственных бледней
он выпустил трубу из лап

труби Гавриил труби
хуже уже не будет
город так крепко спит
что небо его не разбудит
труби Гавриил глухим
на радость своим небесам
труби Гавриил другим
пока не оглохнешь сам

если ты пьешь с ворами
опасайся за свой кошелек
если ты пьешь с ворами
опасайся за свой кошелек
если ты ходишь по грязной дороге
ты не сможешь не выпачкать ног

если ты выдернешь волосы
ты их не вставишь назад
если ты выдернешь волосы
ты их не вставишь назад
и твоя голова всегда в ответе
за то куда сядет твой зад

правда всегда одна это сказал фараон
он был очень умен и за это его
называли Тутанхамон

я знал одну женщину
она всегда выходила в окно
в ее доме было десять тысяч дверей
но она всегда выходила в окно
она разбивалась насмерть
но ей было все равно

если бы ты знал эту женщину
ты бы не стал пить с ворами
если бы ты знал эту женщину
ты бы не стал пить с ворами
ты бы не стал ходить по грязи
и разбрасываться волосами

правда всегда одна —
это сказал фараон
он был очень умен и за это его
называли Тутанхамон

руки Полины
как забытая пластинка под упорной иглой
звуки ленивы
и кружат как пылинки над ее головой
сонные глаза
ждут того кто войдет в них
и зажжет в них электрический свет
утро Полины
продолжается сто миллиардов лет

и все эти годы я слышу как колышется грудь
и от ее дыханья в окне запотело стекло
и мне не жалко то что бесконечен мой путь
в ее хрустальной спальне постоянно светло