Владимир Высоцкий - Стихи и песни

И поведал он, что пьет он по глоточку,
Чтоб ни капли не пропасть в бороде, —
Мореплаватель, простите, в одиночку
Философию развел на воде.

«Не искусственную ли оболочку
Вы вокруг себя, мой друг, возвели?
Мореплаванью, простите, в одиночку
Наше общество предпочли?»

Он ответил: «Вы попали прямо в точку!
Жаль, на суше не пожать вам руки:
В море плавая подолгу в одиночку,
Я по вас затосковал, моряки!»

Мы, услыша что-нибудь, сразу — в строчку,
Мы, завидя что-нибудь, — в негатив!
Мореплавателя сняли, одиночку,
В фотографию его превратив.

Ах, побольше б нам немного юморочку! —
Поскучнели, отрешась от земли, —
Мореплавателя — брата — одиночку
Мы хотя бы как смогли развлекли!

Так поменьше им преград и отсрочек,
И задорин на пути, и сучков!
Жаль, что редко их встретишь — одиночек, —
Славных малых и таких чудаков!

Этот шум — не начало конца,
Не повторная гибель Помпеи —
Спор вели три великих глупца:
Кто из них, из великих, глупее.

Первый выл: «Я физически глуп, —
Руки вздел, словно вылез на клирос. —
У меня даже мудрости зуб,
Невзирая на возраст, не вырос!»

Но не приняли это в расчет —
Даже умному эдак негоже:
«Ах, подумаешь, зуб не растет!
Так другое растет — ну и что же?..»

К синяку прижимая пятак,
Встрял второй: «Полно вам, загалдели!
Я — способен все видеть не так,
Как оно существует на деле!»

«Эх, нашел чем хвалиться, простак, —
Недостатком всего поколенья!..
И к тому же все видеть не так —
Доказательство слабого зренья!»

Третий был непреклонен и груб,
Рвал лицо на себе, лез из платья:
«Я — единственный подлинно глуп, —
Ни про что не имею понятья».

Долго спорили — дни, месяца, —
Но у всех аргументы убоги…
И пошли три великих глупца
Глупым шагом по глупой дороге.

Вот и берег — дороге конец.
Откатив на обочину бочку,
В ней сидел величайший мудрец —
Мудрецам хорошо в одиночку.

Молвил он подступившим к нему:
Дескать, знаю — зачем, кто такие, —
Одного только я не пойму —
Для чего это вам, дорогие?

Или, может, вам нечего есть,
Или — мало друг дружку побили?
Не кажитесь глупее чем есть, —
Оставайтесь такими, как были.

Стоит только не спорить о том,
Кто главней, — уживетесь отлично, —
Покуражьтесь еще, а потом —
Так и быть — приходите вторично!..

Он залез в свою бочку с торца —
Жутко умный, седой и лохматый…
И ушли три великих глупца —
Глупый, глупенький и глуповатый.

Удивляясь, ворчали в сердцах:
«Стар мудрец — никакого сомненья!
Мир стоит на великих глупцах, —
Зря не выказал старый почтенья!»

Потревожат вторично его —
Темной ночью попросят: «Вылазьте!»
Все бы это еще ничего,
Но глупцы состояли у власти…

И у сказки бывает конец:
Больше нет у обочины бочки —
В «одиночку» отправлен мудрец.
Хорошо ли ему в «одиночке»?

Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
Принарядившись для сирых, блаженных, калек, —
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:
Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.

И легковерная Правда спокойно уснула,
Слюни пустила и разулыбалась во сне, —
Грубая Ложь на себя одеяло стянула,
В Правду впилась — и осталась довольна вполне.

И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью:
Баба как баба, и что ее ради радеть?! —
Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,
Если, конечно, и ту и другую раздеть.

Выплела ловко из кос золотистые ленты
И прихватила одежды, примерив на глаз;
Деньги взяла, и часы, и еще документы,
Сплюнула, грязно ругнулась — и вон подалась.

Только к утру обнаружила Правда пропажу —
И подивилась, себя оглядев делово:
Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу,
Вымазал чистую Правду, а так — ничего.

Правда смеялась, когда в нее камни бросали:
«Ложь это все, и на Лжи одеянье мое…»
Двое блаженных калек протокол составляли
И обзывали дурными словами ее.

Стервой ругали ее, и похуже чем стервой,
Мазали глиной, спускали дворового пса…
«Духу чтоб не было, — на километр сто первый
Выселить, выслать за двадцать четыре часа!»