Владимир Высоцкий - Я не люблю…

Но почему неймется мне —
нахальный я, —
Условья, в общем, в колее
нормальные:
Никто не стукнет, не притрет —
не жалуйся, —
Желаешь двигаться вперед —
пожалуйста!

Отказа нет в еде-питье
В уютной этой колее —

И я живо себя убедил
Не один я в нее угодил, —
Так держать – колесо в колесе! —
И доеду туда, куда все.

Вот кто-то крикнул сам не свой:
«А ну пусти!» —
И начал спорить с колеей
по глупости.
Он в споре сжег запас до дна
тепла души —
И полетели клапана
и вкладыши.

Но покорежил он края —
И шире стала колея.
Вдруг его обрывается след…
Чудака оттащили в кювет,
Чтоб не мог он нам, задним, мешать
По чужой колее проезжать

Вот и ко мне пришла беда —
стартер заел, —
Теперь уж это не езда,
а ерзанье.
И надо б выйти, подтолкнуть —
но прыти нет, —
Авось подъедет кто-нибудь
и вытянет.

Напрасно жду подмоги я —
Чужая эта колея.
Расплеваться бы глиной и ржой
С колеей этой самой – чужой, —
Тем, что я ее сам углубил,
Я у задних надежду убил.

Прошиб меня холодный пот
до косточки,
И я прошелся чуть вперед
по досточке, —
Гляжу – размыли край ручьи
весенние,
Там выезд есть из колеи —
спасение!

Я грязью из-под шин плюю
В чужую эту колею.

Эй вы, задние, делай как я!
Это значит – не надо за мной,
Колея эта – только моя,
Выбирайтесь своей колеей!

Хорошо, что за ревом не слышалось звука,
Что с позором своим был один на один:
Я замешкался возле открытого люка —
И забыл пристегнуть карабин.

Мне инструктор помог – и коленом пинок —
Перейти этой слабости грань:
За обычное наше «Смелее, сынок!»
Принял я его сонную брань.

И оборвали крик мой,
И обожгли мне щеки
Холодной острой бритвой
Восходящие потоки.
И звук обратно в печень мне
Вогнали вновь на вдохе
Веселые, беспечные
Воздушные потоки.

Я попал к ним в умелые, цепкие руки:
Мнут, швыряют меня – что хотят, то творят!
И с готовностью я сумасшедшие трюки
Выполняю шутя – все подряд.

Есть ли в этом паденье какой-то резон,
Я узнаю потом, а пока —
То валился в лицо мне земной горизонт,
То шарахались вниз облака.

И обрывали крик мой,
И выбривали щеки
Холодной острой бритвой
Восходящие потоки.
И кровь вгоняли в печень мне,
Упруги и жестоки,
Невидимые встречные
Воздушные потоки.

Но рванул я кольцо на одном вдохновенье,
Как рубаху от ворота или чеку.
Это было в случайном свободном паденье —
Восемнадцать недолгих секунд.

…А теперь – некрасив я, горбат с двух сторон,
В каждом горбе – спасительный шелк.
Я на цель устремлен и влюблен, и влюблен
В затяжной неслучайный прыжок!

И обрывают крик мой,
И выбривают щеки
Холодной острой бритвой
Восходящие потоки.
И проникают в печень мне
На выдохе и вдохе
Бездушные и вечные
Воздушные потоки.

Беспримерный прыжок из глубин стратосферы
По сигналу «Пошел!» я шагнул в никуда, —
За невидимой тенью безликой химеры,
За свободным паденьем – айда!

Я пробьюсь сквозь воздушную ватную тьму,
Хоть условья паденья не те.
Но и падать свободно нельзя – потому,
Что мы падаем не в пустоте.

И обрывают крик мой,
И выбривают щеки
Холодной острой бритвой
Восходящие потоки.
На мне мешки заплечные,
Встречаю – руки в боки —
Прямые, безупречные
Воздушные потоки.

Ветер в уши сочится и шепчет скабрезно:
«Не тяни за кольцо – скоро легкость придет…»
До земли триста метров – сейчас будет поздно!
Ветер врет, обязательно врет!

Стропы рвут меня вверх, выстрел купола – стоп!
И – как не было этих минут.
Нет свободных падений с высот, но зато
Есть свобода раскрыть парашют!

Мне охлаждают щеки
И открывают веки
Исполнены потоки
Забот о человеке!
Глазею ввысь печально я
Там звезды одиноки —
И пью горизонтальные
Воздушные потоки.

Я при жизни был рослым и стройным,
Не боялся ни слова, ни пули
И в привычные рамки не лез, —
Но с тех пор, как считаюсь покойным,
Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив «Ахиллес».