Гуинплен - Красный бык

РАССТАВАНИЕ.

Она металась по комнате, неустанно всхлипывала,

Что-то ломалось, наверно в воздухе,

Отчего оно становилось невыносимым.

И боже! шатким, хрупким.

Земля грозилась рухнуть,

На глаза оседал пух.

На кухне вилка царапнула стол

Я глядел на неё, как она носится взад-вперед,

Видел её светлые ступни и грязный пол.

Задирался сорочки её подол,

Были видны все швы и дрожащие нитки

А мне было стыдно,

Будто бы вглядывался в чьи-то кишки

Я сбежал на другой этаж

Доковылял до дна и присел в подвал

Но все ещё не понимал

Ничего

Но и не был вял

Прозвенел шлепок

Вылитого кофе, который оставил впрок.

Я даже себе объясняю невнятно

Вечер стал больше, но более непонятным

УХОД.

Он сказал мне, что купил сигарет надолго,

На этот раз – до конца жизни.

Так оно и вышло:

Когда закончилась пачка, он умер.

Оставил скомканный стих и тетрадь с рунами

А, когда я пришёл к нему, он лежал и смотрел вдаль,

И ватные дюны

Скрывали

Почерневшие ноги из стали.

В эту ночь мы оба не спали

Я вслух попрощался с ним,

Сгреб со стола монеты,

Напомнил, что это было душное лето,

Скомкал окурки и ушёл, не заперев дверь.

Я не мог поверить лишь от слова "поверь".

Он исчез, а я ждал другого ответа,

Наглотался хереса, закопал могилу,

Вернулся из морга домой,

Забыв снять бахилы

выходить вон

и выбрасываться наполовину в окна

посреди ночи топтать мольбы

побитых икон

слыша звенящий стон,

быть без одежды и мокрыми

впору

применять надгробия женам

и вытирать пыль с патефона,

перекрестив напоследок дом

ПАНИЧЕСКАЯ АТАКА.

Назойливо

И душно, словно боль в горле,

раскачивается, стонет муха

Глаза

Расфокусом темноты

выдавливаются на простынь

И сердце

В давлеющей рвоте

лезет сквозь раковину

Уха.

Мерещится

Упавшее толстое

Одеяло

Окоченелые ноги

Барахтаются, исступленные немощью.

Громко

Шевелится горькое марево

В моем рту как в пещере

БУДЬ СОБОЙ.

Спаяный клетками

Гордый мусор

Пьет из горла и держит

Твою костлявую кисть

Опирайся,

Представляй собой

Неуместный груз

И чередуй с посредством

Безумную мысль.

Которую как бы друому бросишь

В постель. И будешь ждать

Когда очередная гнустная осень

Покинет вас

Но склеет

На нем

Свой отчаянный глаз.

ВЕРНИСЬ.

Потревожь мой сон

проходя в настежь открытую

Мою дрожь

Тварь, падай на дно,

Жди

Тех,

Кто со мной заодно.

Скребется и лижет

Остывший дырявый пол

Будь тише настолько,

Насколько не разрешено

Днем

Пей из горла водку

и предлагай

Сортовой коньяк

А тем временем думаю, леди,

Могло ли быть все

Не так

Мог ли пропасть гром,

Наш глупо огромный след

Ты видишь мертвенно-бледный свет

И спешишь вон

ПАРАНОЙЯ.

Паранойидальное иссушение глотки

Воском.

Кровавым соком

Черепной коробки

Напился вдоволь бегущий бык.

Над плато красный платок

Ушедший Фредерик

Повсюду морось и дрожь боков

Щуплый старик спросит дорогу

И выколет

Правый глаз

Самому себе

Передав с оскалом освобождения

череду оков

и поднос со стогом сена

Настолько сухим, что сравнимо с чугунным шаром

Что катится в намертво спаянный

Гортанный ров

и, о черт, это настолько страшно,

Насколько ноготь способен спилить себя щебнем

Ровно за час

Ковыряя отверткой в бедре

Раздирая костями

Остывший глаз

И гладкость

Чужих витрин

давит с силой цемента горстями.

ПЕССИМИЗМ.

если не думать о конце

в момент самого доброго ликования

что же останется в сердце,

как не обрубок желчной паранойи

на острие пальца,

указывающим в рай?

что ты увидишь, смотря на солнце,

как не подстерегающий глянец

агонии,

пионы вечности

устало вянут в фаянце -

боятся счастья,

и затишье падает в рот.

СЮРРЕАЛИЗМ.

Добро пожаловать в мир Эдварда Мунка.

Пусть снег хоть весь город истопчет,

Разорвет, наконец, нас скоростью звука,

Силой крика и густотой мук.

Мысли редеют, рвётся телесный пошив,

Гнуться как тяжелые рельсы плечи,

Кот Шрёдингера сошёл бы с ума, если бы остался жив.

СУМЕРКИ.

Бон и шавка Мордой в окна

Курят нервно, до простуды

Кто-то бывший,

Бледно-мокрый

Заявляется с микстурой