Анастасия Лобачёва - Исчезающие чернила

И масло ещё не разлито на рельсы,
И мы такие, какие есть мы.
И внутренний Бог уже не так уж строг.
Я режу рифму, слог!
И мне плевать! Я пошла летать!

На моих губах всё те же следы, что и на моих ладонях.
Если сильно приблизить и перейти на «ты», то никто уже и не тронет!
Не отберет, не вырвет ни ДНК, ни атомы.
Все эти детали и коды прямо в клетках спрятаны.

Мы идем по лезвию: шаг вправо, шаг влево – падение.
Это опьяняющее и оживляющее растворение,
Эта чёртова потеря границ, но обретенье граней.
Соединительная ткань отсутствует на рваной ране.

Когда смесь из химических элементов рождает плоскости,
Переводит в 3D -модель, меняя скорости,
Ты смеешься и плачешь – и слезы твои чисты.
Ненормальный, неистовый, тёмный!
Но это ведь тоже ты.

Так и не встретились. Надо же…
Столько сказали слов, столько историй важных
Конечно, но не про нас – только фарс.
Так и не встретились. Надо же!
Ни на секунду! Ведь ни словечка не вымолвили из души.
Ты говоришь: «Приятного вечера! На связи. Пиши».
А мне хотелось выстрелить. Без любезностей! Выстрелить и уйти.
Но …дыши!
Дыши и сыпь историями на выдохе.
Сотнями разных историй! Свет всё равно погас.
Я опечалена. Смотрю на тебя в анфас —
И не вижу ничего, что было мило мне.
Знаешь, грань между трусостью и великодушием – иллюзорная!
Ты, когда был пьян и честен, я была такая сильная, окрылённая.
А теперь ухожу с этой встречи ненужная и неважная.
Так и не встретились мы с тобою, а могли бы. Надо же…

В моей груди живёт очень странная, сумасшедшая птица.
Она переворачивается, задыхается, ей не спится.
Где-то меж рёбрами, хотя иногда достаёт до ключиц.
Совершенно ненормальный и бестолковый птенец!

Я извожусь по ночам и кручусь на кровати юлою.
Капаю мятные капли в стаканчик с водою.
Она появилась внутри моего существа вместе с тобою!
Что вы со мною делаете и зачем?

Врачи называют это странным словом – «стенокардией».
О птицах они ничего в мединститутах не проходили.
О чувствах они ничего не слышали, в груди их не находили.
В общем, с врачами не клеился разговор.

Меж тем ночь сменялась тревожным весенним утром.
Порою весь этот мир с его правилами мне кажется глупым.
Ну что же я так извожу себя, не ем и не сплю, как будто
В последний раз мы сегодня увидимся с тобой!

Я забываю важное, становлюсь черствей.
Неустанно пишу в заметках, чтобы не забыться,
Чтобы безвозвратно не удалиться
В череду рабочих будней, однотипных дней.

А хочу светиться, бежать по утренней траве.
Ощущать, как дождь скапливается на ключицах!
Улыбаться родным и близким, смягчиться,
Стать проще, легче, добрей!

Отпускать невзгоды, несбывшиеся мечты.
Не цепляться памятью за раны на внутренней коже.
Мы же так похожи, мы все так похожи,
Хоть по разным тропам выбираем идти.

Что здесь важно? Да просто услышать смех.
Как, в беседке собравшись, смеются твои друзья!
Как ты можешь хихикать с ними над тем, над чем вроде нельзя.
И услышать мелодию сквозь череду помех.

Жизнь у рояля и выбирает разные ноты!
Прямо сейчас – встречать холодное лето.
И всё равно, во что ты будешь одета,
Главное – под этими всеми материями – кто ты.

Спасибо, что ты не сорвал с меня эти костюмы,
Позволив остаться в том, что есть.
И, кстати, не самая худшая весть,
Что мы не летим на Бермуды.

Зато не исчезнем и не пропадём.
Нас не начертили на плане,
Не утвердили макет, не вникли в детали —
На этой карте нас нет вдвоём.

Да мы и спорить не стали
С божественным замыслом, драться с судьбой.
Ты пробовал быть мною, я – тобой.
Мы все эти войны знавали…

И, словно глава ненаписанной книги,
Ты, близко знакомый с полным собранием собственных лиц,
Уходишь во имя спасения и боль набираешь в шприц,
Оставив мне время и блики.

Нет, нам не сбыться. Мы выбираем остаться здесь.
Я знаю, что жизнь могла бы сложиться иначе
С тобой, но… плачу —
Сложилась как есть. Сложилась как есть.