Мария Кевлина - 36,6. Сборник стихотворений

ставит ставки на то, что сможет

пережить ещё день на Шаре…

…где Ты был, когда было сложно?

когда люди СО дышали?

смерти все – по Твоим законам

и решеньями Свыше. Славься!

дети гибнут в аду вагонном,

дымом Дмитровка заросла вся.

19. о3.2о13,

мск

каждый праздничный день для меня теперь сер и буден;

как других забывали мы вместе – навек забудем

друг о друге, о радостях встреч, о привязках к судьбам:

многотонную ношу, что носим всегда с собой.

мы взлетели на небо – был ниже нас сам Всевышний,

но счастливые слепо из нас не смогли, не вышли,

у морей расцветают резные цветы да вишни,

а в груди всё шальная плодится-ютится боль.

если ты меня предал, то как я ещё жива-то,

когда в области рёбер всё сердца сплошная вата?

бесконечная радость последствий полком чревата.

мой отряд уже вышел. наверное, твой в пути.

коль лететь – высоко, если плыть – далеко за буй, но

безгранично влюблённого люди считают буйным.

когда будешь готов, то любви той огонь задуй нам,

от которой давно захотел навсегда уйти.

о9.о3.2о13,

брянск

если по сказке, то – я лишь твоя Пандора:

короб открыла и выпустила семь бед;

если по правде, то – не передать, как дорог…

не объяснить, но и не удержать в себе.

мне и Земля без тебя – не Земля, и света

нет, не хватает для жизни (ведь он мне мал).

если я как-то дышала в сырой Москве, то

только тогда, когда ты меня обнимал.

ящик раскрыла – и ссоры приволокли нам,

тонны раздора и мертвенной пустоты…

знаешь… мой мир на тебе не сошёлся клином…

мир не сошёлся…

мой мир –

это

просто

Ты.

о3.о2.2о13,

брянск - орловский

сердец в нас бьётся, милый мой, по два –

так Волдеморт драл душу на Крестражи

и уносил их в свой сырой подвал,

ведомый страхом. хоть и был сам страшен.

я часть одну всегда в себе ношу,

чтоб кровь гнала. вторая – там, с тобой, но

я чувствую в груди степенной шум –

кончается сердечная обойма.

романтики в разлуках – ни на грош.

любовь на расстоянии – печаль лишь.

к чему мне город, если не найдёшь

тебя в нём никогда? но грусть – so childish.

к чему тоска? мы люди. мы вольны.

денька ещё, пожалуй, подожди три –

мы выйдем из прощания войны

красивей даже, чем Ремарк и Дитрих.

о9.о1.2о13,

брянск

я проснусь в вагоне – его бок залит

тёплым светом. вот он, твой город К.

попрошу не встретить ни на вокзале,

ни среди прохожих. не коротка

о прошедшем память. я в первый раз твой

набираю номер у волн Днепра,

не звоня в итоге. что будет? "здравствуй,

ты, конечно, знаешь, что был не прав"?

и бреду по центру сквозь вихрь погодный:

вот Майдан, Крещатик и Политех,

всё цепляя взглядом кого угодно…

сотни тысяч схожих в одном – не тех.

я уеду ночью, твердя про стимул

для того, чтоб летом лететь назад:

две весны спустя я тебя простила;

после третьей, может, взгляну в глаза.

люди тонут в потоках из желчи своей и лая,

проклинают богов: и Иисуса, и Джа, и Будду.

расскажи мне, как в мире из грязи и зла жила я,

как была одинокой, как – к счастью – уже не буду.

я сливалась с толпой; я бежала и с ней, и против;

отрывалась от близких, летела петлёй от ставен

строго вниз бесконечно. а страх без костей и плоти

всё шагал по пятам и с тобой лишь меня оставил.

я боюсь теперь только разлук да открытой мести

всех желающих горя нам, тех, кто скрипя зубами,

каждый молится миг, чтобы были мы вновь не вместе,

и кто будет за это Админом в раю забанен.

2о.1о.2о12,

мск

не скачи по лужам, не ешь с ножа, говори «пожалуйста» и «спасибо», уходить от всех, кого ты держать не хотел бы больше, учись красиво; про кого-то плохо сказать причин не ищи заранее и раз двадцать свои фразы взвешивай. да молчи, если голос может не раздаваться вовсе.

мёртвых цени, но в их откровенность верить как будто поздно. оттого сильнее люби живых, каждый миг, что небом тебе был послан.

и мальца-сынишку расти, и дом из тобой посаженного строй вяза. будь любим и счастьем лишь будь ведом.

это всё.

со мной ты быть не обязан.