Владимир Шамкин - Первоцвет (сборник)

Ей надоело женихов твоих считать.

Через два года я вернулся,

А ты с ребёнком на руках,

Сказала: «Здравствуй!» – я не оглянулся,

Слеза застыла у тебя в глазах.

Я через год тебя простил,

Мы снова вместе, как всегда,

Ребёнка твоего усыновил.

Девушки, не делайте такого никогда.

Сейчас живём семьёй мы дружно,

Сыночек наш уже большой,

Что он не мой, знать ему не нужно,

А для меня он сын родной.

Что мне делать, если грусть

Меня всего заполонила?

Я думал, что к тебе вернусь,

Почему-то ты меня забыла.

Другому сердце отдала,

Пока я в армии служил,

А в письмах мне своих врала,

За что же я тебя любил.

Мне писала, что ты ждёшь,

Сама уж замужем была,

А мне открылась твоя ложь,

Когда со свадьбы карточка пришла.

Я эту карточку тебе

С обратным отослал письмом

И с отвращением к судьбе

Стал горе заливать вином.

Я подожду, когда уляжется

Моя вселенская тоска,

Наверно, мне потом покажется,

Не стоит жизнь губить по пустякам.

На чистой и беленькой скатерти

Кровью пятна вина выделялись,

Говорят, что примета та к смерти,

Разругавшись, с тобой мы расстались.

Почему же такое случилось,

Мы, наверно, друг друга не поняли,

Вдребезги сердце от горя разбилось,

Осколки любви мы с тобою не подняли.

Их кто-то веником в угол замёл,

Как мусор ненужный сметают,

Я оправдания нам не нашёл,

И все надежды как льдинки уж тают.

Сколько раз подходил я к тебе

С надеждою, что мы помиримся,

Ты говорила, что веришь судьбе,

И что было меж нами, забудется.

Ну что ж, дорогая, прощай,

Мы больше с тобой не увидимся,

Своей маме привет передай,

Мы с нею заочно простимся.

По вагонам, народом забитым,

Слепой попрошайка идёт,

Мальчишка, месяцами не мытый,

Его за руку тихо ведёт.

Гимнастёрка на нём без погонов,

Офицерским ремнём подпоясана,

Голод заставил ходить по вагонам,

С фронтом болезнь его связана.

Послевоенный народ обедневший

Неохотно им хлеб подаёт,

Кто-то весь день сам не евший,

А кто-то корочку детям везёт.

Будут прокляты все эти войны,

Что людей заставляют страдать,

И когда же мы будем спокойны,

Что война не начнётся опять.

Надо тех, кто войну разжигает,

В безлюдных краях поселить,

Пусть каждый из них постигает,

Как родину надо любить.

Выдать им пилы, лопаты,

Чтоб каждый построил свой дом,

И тогда не нужны нам солдаты,

И был бы мир на планете во всём.

Я, наверно, уже опоздал,

И не стоило мне начинать,

Но слышу в душе я накал,

Захотелось стихи мне писать.

Писать начинаю я поздно,

Я почти что уже за чертой,

В мир поэтов вхожу осторожно

И вхожу со своею мечтой.

Мечтаю я быть знаменитым,

Своим радовать словом людей,

С душою и сердцем открытым,

С поэзией юной своей.

Говорят мне: куда же ты, старый,

Дорогу открой молодым,

Ты выглядишь очень усталым,

Больным и не в меру седым.

Ну а что мне на то, как я выгляжу,

В душе я ещё молодой,

В чёрный цвет свои волосы выкрашу,

И мне рано идти на покой.

Вся наша жизнь – это просто качели,

Шаг сделали смело, и вы уж взлетели,

Но без надёжной и твёрдой основы

Вы ниже всех оказалися снова.

Лучший ваш друг вам подставил плечо,

Вы к солнышку ближе, и вам горячо,

Но вы загордились и друга обидели

И высоту свою только и видели.

Но вот почему-то вам вдруг повезло,

Вы снова на взлёте, врагам всем назло,

Но тут вдруг откуда-то вышел приказ,

И вы на земле, уж как было не раз.

Так нас качает то вверх, а то вниз,

Наша судьба – это жизни каприз,

Покой и стабильность нам будет потом,

Когда по годам мы на отдых уйдём.

Я встретил любовь свою школьную

В старом саду городском,

Она косынку сняла свою алую

И положила в карман мне тайком.

Полвека мы с нею не виделись,

У ней волосы снега белей,

Мы когда-то на них любовались,

Они были всех в классе длинней.

Обнявшись, мы молча стояли,

У ней слёзы текли по щекам,

Прохожие нас понимали

И с добром улыбалися нам.

С тех пор я косынку ту алую

Как галстук на шее ношу,

Считаю её своей тайною,

Не судите нас строго, прошу!

Старая мельница тихо стоит,