Олег Юрченко - Мы дети солнечного света

Верой в загробную ту жизнь,
Что все ж когда – нибудь придет,
Ко всем нам, кто готов уж к тризне,
И ничего уже не ждёт.

Скорби, душа моя, скорби ты,
Но свою память береги —
Она всегда должна с тобой быть,
В начале и в конце пути.

Я для себя предчувствую паденье,
А ни какое – то там восхожденье вверх.
И это для меня не потрясенье, —
Ведь я давно себя в такое вверг.

Ничем не радует меня моя фортуна,
Но с нею в спор вступать я не хочу —
Просто она, несбывшаяся дура,
И я все знаю это и молчу.

Привык к её размеренному бегу —
И от неё уж ничего не жду,
И, кем бы ни был я здесь в жизни этой,
За все, что есть, её благодарю.

Она моя, теченья дней программа:
Её составил кто – то для меня, —
Она, как будто б есть тут панорама,
Моего в мире этом бытия.

Так пусть она вращает круг событий,
Что происходят здесь вокруг меня,
И я, без всяких – разных там наитий,
Буду за все благодарить ея.

Как показать себя мне миру,
Во всей своей, что есть, красе,
И, чтоб то не было брезгливым, —
Ведь люди разные тут все.

Одним я, может быть, понравлюсь,
Другие, просто, наплюют,
На то, что всем я им представлю,
И покажу все: тут и тут …

Но мне, самой – то, все приятно,
Как никому и никогда, —
Пусть видят все, что я опрятна,
А все другое – не беда.

Все, надо что, я им раскрою
И хоть чуть – чуть да покажу,
И пусть, как волк, кто – то завоет:
«Ах, как же я тебя хочу!»

Не знаю, как – кому, но мне – то
Приятно будет это все:
Себя приятно мне представить, —
Раз мне другого не дано.

Где – то в памяти все затерялось,
В самых дальних её уголках,
То, что очень счастливым казалось, —
Теперь, будто бы в призрачных снах.

Почему все бесследно исчезло,
Кисло – сладкий оставив лишь вкус,
Что когда – то в башку мою влезло,
Я теперь о том вспомнить боюсь.

Неужели я так изменился
И с рельсов жизни уже я сошёл,
Или жить очень я обленился —
И теперь никуда не пошёл.

Пусть нас с памятью время рассудит
И свой вынесет строгий вердикт,
И меня пусть не обессудит —
Буду жить здесь, как и привык.

Все, что в душе моей таилось,
Я всем давно уж раздарил,
И, чтоб она теперь не злилась,
Ее с собой я прихватил.

«А вот, давай, – ей говорю я:
По жизни снова пробежим,
Где, может, встретим в ней того мы,
Кого давно встретить хотим.»

Он, может, нам себя предъявит,
Таким, как я и представлял,
И свою щедрость Он проявит,
Нас, одарив всех, стар и мал.

И мы с тобой его и спросим:
Зачем пожаловал он к нам, —
Раз по дороге Нимб свой сбросил,
Валяться где – то по кустам.

Из нас, душа, с тобой кто лучше,
Чтобы собою одарить,
Того, кто здесь из смертных лучший,
Кого потом боготворить?

Я хожу по вчерашнему дню,
Где раскрылись там белые розы,
Я хожу и никак не пойму,
Где же руки мои и где ноги?

Чей – то слышится вроде бы плачь,
Чьи – то льются там горькие слёзы,
И над всеми стоит там палач,
Расплескав все там вешние воды.

Я б вернуться туда вновь хотел,
Чтобы вместе со всеми поплакать,
Но мой он, другой здесь удел, —
Вверх ногами ходить и не плакать.

Может лишним было там все —
Эти розы и вешние воды, —
Ведь теперь оно мне все равно,
Чьи текли там те горькие слёзы.

От всего не осталось следа,
В этом мире мелькающих бликов,
Вспоминаем где мы иногда,
Слёзы чьи – то и жалкие всхлипы.

Вновь к себе они вроде б зовут
И о том рассказать обещают,
Как там белые розы цветут
И любовью всех нас одаряют.

Может даже поверить им мне
И туда, в день вчерашний, вернуться