Сергей Демиденко - Грусть в социальных сетях

Дело вновь заведут по факту.
Чёрный ящик. Кем был пилот?
Места нет здесь нигде теракту,
МАК [1]излишнее отметёт.

ДНК сформирует списки.
Запечатают ткань в мешки.
Обеднеет народ российский.
Боль от ужаса и тоски.

Спросит память, мы что, забыли
Что Россия – суровый край?
«Боковой – 18!» – в силе?
Ты безумия не занимай,

Сёклинг [2]выбрось, тошнит до рвоты,
Бюрократов пошли в Тартар
Ты – диспетчер, закрой полёты,
Вот Анапа и Краснодар.

Здесь не Кипр и не Дубаи,
Пригорюнился небосклон.
Ты – следак, не увидишь, знаю,
Грязных денег преступный звон.

Ну а ты, киприот безгрешный,
Православную жизнь отдав,
Ты – причиною безутешной
Слёз, склонённых церковных глав.

Первый раз ты сажал в Ростове
Лучший лайнер из лучших стран…
В землю русскую – капли крови —
Вот цена за неверный план.

Из просфоры достань частицу,
Ваша святость, коль дни лихи,
Всех, кто хочет летать как птицы
Ты сегодня омый грехи.

Кисть Рафаэля сотворила чудо.
Творенье духа – вечное в простом.
Влекомый в никуда из ниоткуда,
Я захожу в киезу [3]– Божий дом.

Он нас спасёт через свои страданья,
Иисус – ребёнок в ласковых руках,
Войдёт в наш мир, даст людям это знанье
О Божьей воле в мыслях и делах.

Отдать его она пока не может,
Но к нам несёт, спускаясь с облаков
Иль возносясь? Сикстинская мадонна.
Простое в вечном, материнства кров.

Жесток сей мир, отец наш милосердный,
Зачем нам горе материнских слёз?
Зачем толкаешь в эту злую бездну
Твоё творенье из объятий грёз?

С мадонной Санти [4]мудрецы – беспечны,
Ничтожна слава: суета и дым.
То слово Божье с полотна о вечном
Вселяет веру каждому пред ним.

В аду останешься ты, Бьяджо, навсегда [5].
Хоть властен на земле, мне не придётся
В судьбу твою вмешаться. Кисть —
в трудах,
И Страшный Суд лишь только создаётся.

Ты Микельанджело извёл своим нытьём,
Мол, «нагота мужская – только в бане,
Когда ж священ сюжет – он не «достанет»
Покорной паствы всем, что «низко» в нём».

Пойми, несчастный сын, что Высший
Судия
И этой фрески цветовая гамма
Близки для паствы формой бытия,
Народ судим, он будто в гуще самой.

И гениталий не укрыть златой парчой
Пред Судиёй ни юноше, ни мужу.
Что, поцелуй мужчин приводит в ужас?
Любовь – то искупленье, строгий мой!

Масштабом Страшного Суда горд
Ватикан,
Новаторством велик Буонаротти!
Бунтарь, доставший таинство из плоти,
Запрятанное в мрамор как обман.

Имам Шамиль спросил своих друзей,
Что затянули песню с грустью славной:
– Кто автор слов прекрасной песни сей?
– Ашуг неверных. Жив? – Убит недавно.

– Не тот, Лермонт, что в красное одет,
Чтоб не видали кровь его коль рана?
– Да, вождь наш, он. Погашен гордый свет
Певца свободы. – Кем? Слугой Корана?

– Свой друг Мартын убил. Мы берегли.
Коль замечали: красный – цветом лишний,
Прекрасной целью. В песню – не могли
Стрелять кавказцы. Так велит
Всевышний.

Гимры [6]накрыл туман и горы те,
Взор Шамуила [7]обнял что, лаская
– Богат народ их в праздной слепоте,
Своих ашугов звонких убивая.

А ты можешь сказать «Нет» – поэт?
А он – мог!
Там, где, в общем, тепло, сыто,
Где за ложь ты не будешь битым,
Где, заняв свой «шесток сладкий»,
Награждён будешь – «Всё в порядке!»