День за днем отцветает время. Бег его за
Границей света льется песней изгоя, ветром:
Неощутимо бесплоден, долог, изнеженно черств и угрюм он —
За тяжестью дум избавляюще равнодушен.
Ворохом пепла, заросшим бурьяном
Высохнет встреча узором плетеным моря;
Бесчувственным и окрыляюще сонным
Рассеется утро, в небесах потерявшись стоном.
«Когда багровый рассвет стирает остатки дремы…»
Когда багровый рассвет стирает остатки дремы,
Когда солнце в листве неясно иль тлен,
Безжалостен день, обреченный закатом,
Вступает в права на наследие жизни.
И время бесшумно скользить по поверхности глади —
Не дремлет в глубинах лишь смысл бытия.
Подобно ласкающим думам о неге
Иллюзорно ничто. В этом мире как в рае
Мы ответ свой несем за несделанный вдох.
Промолчать, утаить, сберечь на погибель —
Не здесь, не сейчас, а когда-то потом.
Так таинственный ход за небесной орбитой
Поднебесным окажется существом.
«Почем глупость? Почем страданья?..»
Почем глупость? Почем страданья?
Все прикарманить хочу на рынке земном.
Пора расставаться с логикой, спесью
И цельным казаться себе существом.
Жизненный путь короток.
Так пусть же с малых лет
Окажется он полон
Жутких – веселых – бед.
«Иногда мечта оказывается страшнее…»
Иногда мечта оказывается страшнее,
Ожидание прибавляет веса пустому.
И ничтожность взгляда, нерезкость слова
Обретут дно второе, пугающе душное.
Что тогда жизнь, если вот – ее смысл, на ладони?
Стертым теперь оказаться не так уж сложно.
И в равновесье, как будто в покое,
Будешь метаться, моля о забвении, воле.
Смех и улыбка безумия в кресле напротив,
Взгляд мимолетный – награда, но не утешенье.
Не разобрав, собой выбираешь остаться —
Страх побеждает. Предсказанному не сбыться.
Не перечитывать стихи,
Бежать от них, как без оглядки.
Не чуять смысла и былой тоски
В строках бездарных.
Потом, кривясь, все ж проникать
В дурного почерка хитросплетенья,
Огрызки со стыдом запрятав в стол,
Мечтать о полноте забвенья.
Не веря, знать, что будет день,
Когда откроют, века пыль стряхнут,
Для поклоненья в кожу обернут
И с Фетом ночевать оставят.
«Мне снилось, что я – пингвин…»
Мне снилось, что я – пингвин,
который попал в лес.
Выхода нет, но
страшно хочется жить.
Вокруг – стволы до небес,
в пресной воде – нет рыб.
Я очень устал, но
и очень хочется жить.
Вместо снега и льда – мох,
не взлететь на деревья мне.
Думать, что делать – нет.
Жить. Просто жить. Вот.
распори душу
развороти – дотла
дух – кнут – собери слова
просыпаны из меня
чайка расплесканными
перьями в голом саду
укрыть пытается тлен
догорающей ночи
веет нездешним холодом
руки замерзли во льду
жизни единственной целью —
строкой наполнять пустоту
я подумаю о заре —
я ждать ее буду приход.
а пока – за чашкою дня —
зачинаю свой первый акт.
«Осень перва и первоначальна …»
Осень перва и первоначальна —
Дарит мне последний звон цепей.
От меня ничего не осталось —
так пусть станет немного светлей.
Ничего – это так много:
ни гордыни, ни стали, ни дня.
Только скорлупка звона,
нежность, да пустота.
«Со времен былых битв не осталось следа…»
Со времен былых битв не осталось следа,
Над реками крови всплыли острова,
По душам раскаленной стали свинцом
Прошелся пожар, взбешен хитрецом.
За выслугой лет не жди, не изменится,
Травой порастет, да не вочеловечится —
Остался держаться между миров
Сраженный в чащобе дремучих лесов.
По месяцу бликом крадется в ночи,
Сквозь омуты памяти кличет в тиши.
Запрет не волнует, и имя его,
О чем говорится – не скроет никто.
Читать дальше