Михаил Зуев - Народная Библиотека Владимира Высоцкого

1977 Про глупцов

Этот шум - не начало конца, Не повторная гибель Помпеи Спор вели три великих глупца: Кто из них, из великих, глупее. Первый выл: "Я физически глуп, Руки вздел, словно вылез на клирос. У меня даже мудрости зуб, Невзирая на возраст, не вырос!" Но не приняли это в расчет Даже умному эдак негоже: "Ах, подумаешь, зуб не растет! Так другое растет - ну и что же?.." К синяку прижимая пятак, Встрял второй: "Полно вам, загалдели! Я - способен все видеть не так, Как оно существует на деле!" "Эх, нашел чем хвалиться, простак, Недостатком всего поколенья!.. И к тому же все видеть не так Доказательство слабого зренья!" Третий был непреклонен и груб, Рвал лицо на себе, лез из платья: "Я - единственный подлинно глуп, Ни про что не имею понятья". Долго спорили - дни, месяца, Но у всех аргументы убоги... И пошли три великих глупца Глупым шагом по глупой дороге. Вот и берег - дороге конец. Откатив на обочину бочку, В ней сидел величайший мудрец, Мудрецам хорошо в одиночку. Молвил он подступившим к нему: Дескать, знаю - зачем, кто такие, Одного только я не пойму Для чего это вам, дорогие! Или, может, вам нечего есть, Или - мало друг дружку побили? Не кажитесь глупее чем есть, Оставайтесь такими, как были. Стоит только не спорить о том, Кто главней, - уживетесь отлично, Покуражьтесь еще, а потом Так и быть - приходите вторично!.. Он залез в свою бочку с торца Жутко умный, седой и лохматый... И ушли три великих глупца Глупый, глупенький и глуповатый. Удивляясь, ворчали в сердцах: "Стар мудрец - никакого сомненья! Мир стоит на великих глупцах, Зря не выказал старый почтенья!" Потревожат вторично его Темной ночью попросят: "Вылазьте!" Все бы это еще ничего, Но глупцы состояли у власти... И у сказки бывает конец: Больше нет у обочины бочки В "одиночку" отправлен мудрец. Хорошо ли ему в "одиночке"? # 005

1977 Реальней сновидения и бредаї

Реальней сновидения и бреда, Чуднее старой сказки для детей Красивая восточная легенда Про озеро на сопке и про омут в сто локтей. И кто нырнет в холодный этот омут, Насобирает ракушек, приклеенных ко дну, Ни заговор, ни смерть того не тронут; А кто потонет - обретет покой и тишину. Эх, сапоги-то стоптаны, походкой косолапою Протопаю по тропочке до каменных гольцов, Со дна кружки блестящие я соскоблю, сцарапаю Тебе на серьги, милая, а хошь - и на кольцо! Я от земного низкого поклона Не откажусь, хотя спины не гнул. Родился я в рубашке - из нейлона, На шелковую, тоненькую я не потянул. Спасибо и за ту на добром слове: Ношу - не берегу ее, не прячу в тайниках, Ее легко отстирывать от крови, Не рвется - хоть от ворота рвани ее - никак! Я на гольцы вскарабкаюсь, на сопку тихой сапою, Всмотрюсь во дно озерное при отблеске зарниц: Мерцающие ракушки я подкрадусь и сцапаю Тебе на ожерелье, какое у цариц! Пылю по суху, топаю по жиже, Я иногда спускаюсь по ножу... Мне говорят, что я качусь все ниже, А я - хоть и внизу, а все же уровень держу! Жизнь впереди - один отрезок прожит, Я вхож куда угодно - в терема и в закрома: Рожден в рубашке - Бог тебе поможет, Хоть наш, хоть удэгейский - старый Сангия-мама! Дела мои любезные, я вас накрою шляпою Я доберусь, долезу до заоблачных границ, Не взять волшебных ракушек - звезду с небес сцарапаю, Алмазную да крупную - какие у цариц! Навес бы звезд я в золоченом блюде, Чтобы при них вам век прокоротать, Да вот беда - заботливые люди Сказали: "Звезды с неба - не хватать!"

Ныряльщики за ракушками - тонут. Но кто в рубашке - что тому тюрьма или сума: Бросаюсь головою в синий омут Бери меня к себе, не мешкай, Сангия-мама!.. Но до того, душа моя, по странам по Муравиям Прокатимся, и боги подождут-повременят! Мы в галечку прибрежную, в дорожки с чистым гравием Вобьем монету звонкую, затопчем - и назад. А помнишь ли, голубушка, в денечки наши летние Бросили в море денежку - просила ты сама?.. А может быть, и в озеро те ракушки заветные Забросил Бог для верности - сам Сангия-мама!.. # 006

1977 Говорят в Одессе детиї

Говорят в Одессе дети О каком-то диссиденте: Звать мерзавца - Говнан Виля, На Фонтане, семь, живет, Родом он из Израиля И ему девятый год. # 007

1977 Притча о Правде и Лжи (В подражание Булату Окуджаве)

Нежная Правда в красивых одеждах ходила, Принарядившись для сирых, блаженных, калек, Грубая Ложь эту Правду к себе заманила: Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег. И легковерная Правда спокойно уснула, Слюни пустила и разулыбалась во сне, Грубая Ложь на себя одеяло стянула, В Правду впилась - и осталась довольна вполне. И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью: Баба как баба, и что ее ради радеть?! Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, Если, конечно, и ту и другую раздеть. Выплела ловко из кос золотистые ленты И прихватила одежды, примерив на глаз; Деньги взяла, и часы, и еще документы, Сплюнула, грязно ругнулась - и вон подалась. Только к утру обнаружила Правда пропажу И подивилась, себя оглядев делово: Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу, Вымазал чистую Правду, а так - ничего. Правда смеялась, когда в нее камни бросали: "Ложь это все, и на Лжи одеянье мое..." Двое блаженных калек протокол составляли И обзывали дурными словами ее. Стервой ругали ее, и похуже чем стервой, Мазали глиной, спускали дворового пса... "Духу чтоб не было, - на километр сто первый Выселить, выслать за двадцать четыре часа!" Тот протокол заключался обидной тирадой (Кстати, навесили Правде чужие дела): Дескать, какая-то мразь называется Правдой, Ну а сама - пропилась, проспалась догола. Чистая Правда божилась, клялась и рыдала, Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, Грязная Ложь чистокровную лошадь украла И ускакала на длинных и тонких ногах. Некий чудак и поныне за Правду воюет, Правда, в речах его правды - на ломаный грош: "Чистая Правда со временем восторжествует, Если проделает то же, что явная Ложь!" Часто разлив по сто семьдесят граммов на брата, Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь. Могут раздеть, - это чистая правда, ребята, Глядь - а штаны твои носит коварная Ложь. Глядь - на часы твои смотрит коварная Ложь. Глядь - а конем твоим правит коварная Ложь. # 008