Петр Киреевский - Собрание народных песен

Ты о чем, о чем, Маша, плачешь,
Понапрасну слезы льешь?
— Ну и как же мне, Маше, не плакать,
Ну и как горьких слез не лить?
Что один, один был зеленый сад,
Да и тот стал засыхать!
Что один в саду был соловейко,
Да и тот стал вылетать!
Что один, один был любезный,
Да и тот стал забывать!
Я пойду с горя я на башню,
Весь день там просижу.
Я на все четыре стороны,
Я на все буду смотреть:
Что по Питерской по дороженке
Да не пыль столбом пылит, —
Со Московской ли со сторонке
Молодой курьер бежит.
— Ты, курьерчик мой, голубчик,
Ты куда скоро бежишь?
— Ты голубушка, душа Маша,
Я из армии в Москву!
— Ты, курьерчик, мой голубчик,
Ты какую весть несешь?
— Голубушка, душа Маша,
Я не радостную весть:
Твоего дружка любезного
На свете давно нет.
— Ты, курьерчик мой, голубчик,
Ну, который тому день?
— Что девятый день в проходе,
А десятый настает.

По славной, славной Питерской дорожки,
Там шли-прашли салдаты маладые,
Што за ними идуть матушки родные,
Во слизах пути-дорожиньки ни видють,
За рыданьицами словечка ни промолвють.
Што возговорють солдаты молодые:
— Ни сходить вам на белу свету за нами,
Ни смачить-то вам сырой земли слизами. —
Ни сизой голубь по воздуху литаить,
Ни сизу голубь голубушку шукаить,
Ни ясен сокол с тепла гнезда слитаить,
Он ни малых своих деток оставляить, —
Молодой солдат с квартерушки съизжаить.
Што ни отец ни мать солдата провожають, —
Уважила, уважила красна девка,
Красна, красна девка Катерина,
Катерина, Катерина сиротина:
— Када б мне, када б мне, красной девки,
Красной девки, красной девки прежния воля!
Прежня воля, прежня воля — быстрые крылья!
Быстрые крылья, быстрые крылья голубины!
Я взвилась бы, молоденькя, полетела,
Игде милава хватера, там бы села,
Там бы села, краватка, там бы пала,
Там бы пала да пропала!

Горе, гореванье,
Чежалое ваздыханье!
Чежалей таво не будить,
Што жена мужа не любить,
Не любить, ненавидит.
Я паеду с горя в горад,
Я возму денег не мала,
Я наймуся ва салдаты,
Атслужу я с годам двадцать!

За рикою за Нивой было, за Нивагою,
За другою за рикой, речкой Пирибрагою,
Ни ковыл ли трава-травушка шитаитца,
Што шитался, валялся за душа моя,
Што за душичка — мил-сердешный друг;
Што ни сам зашол, ни сваей охотою,
Занисло ж мине, моладца, ниволюшкой,
Што ниволюшка — жизь боярская,
Жизь боярская, еще служба царская;
Што ни звёзды, звёзды с нёба сыпались,
Они сыпались, рассыпалися,
Рассыпалися они по синю ли морю.

Не кукушка, братцы, во сыром бору, бору куковала,
Не соловьюшка, братцы, в зеленом саду громко, звонко свищет, —
Добрый молодец только в неволюшке слезно, горька плачет:
— Никогда ж то в мене, раздоброго молодца, тоски-горя не бывало,
А вот нынешний день, братцы, денечек тоска-горе меня обуяла!
Что куют, куют меня, доброго молодца, куют во железа,
Что везут, везут меня разудалого, везут во солдаты,
Что никто, никто по мне, молодцу, не плачет, не тужит —
Ох, поплакала по мне, порыдала матушка родная,
А еще по мне завдалому — красная девица!

Шли-прошли обозы,
За обозами матросы.
Они шли, прошли слободою,
Звали Дунюшку с собою:
— Пойдем, Дунюшка,
Пойдем с нами!
У нас, Дунюшка, жить привольно,
Работать у нас охотно;
У нас домы всё каменные,
Текут речки медовые;
У нас горы восковые,
В горах камни дорогие.
— Не обманывайте, солдаты,
Я сама про то, про все знаю:
У вас домики — палатки,
У вас горы земляные,
В горах камни всё простые,
Текут речки слезовые!

Деревня большая.
Ва той ва деревни стояли салдаты,
Салдаты маладые,
Три братца радные:
Первай брат Ивашка,
Другой брат Федюшка,
А третий Андрюшка;
У Андрюшки жена Клюшка,
Акулинушка бурлива,
Ана три ества варила:
Первое ество — малошная каша,
Другое ество — тесто салажона,
Третье ество — пираги пшенишны.