Владимир Портнов - Проснись, Призвание, Проснись!

Закончив заповедей чтенье,
К нему взошёл один старик:
«Позволь скрижаль для изученья.
Другой в ней смысл, держу пари».

Он представлялся полиглотом,
Слугою множества наук.
Но только взяв законов своды
Был удивлён учёный вдруг.

Не смог ни строчки со скрижали,
Ни слова первого прочесть.
Что Моисей – поэт, едва ли,
Старик знал, прежде чем в спор влезть.

И в самом деле, маловато,
Земных слыть гуру языков.
Необходимо быть поэтом,
Чтоб понимать Язык Богов!

Идём со мной, мой друг любезный,
В долину счастья и утех.
Где нет страданий, и болезней,
И где запретный плод – не грех.

А может быть, ты жаждешь власти —
Престол великих королей?
Иль силу самой древней масти,
Чтоб ворожить, как чародей?

Моря богатств, прекрасных женщин,
Иль вожделеешь вечно жить?
Ты будешь жить, сколь Стикс увещен
Свои святые воды лить.

Не бойся старости унылой —
Источник вечный обретёшь.
Он молодость вернёт и силы,
В нём излеченье ран найдёшь.

Позволь же крохотную плату
За несравненные дары:
Отдай мне душу, с ней итак ты
Лишь мучился до сей поры.

На четвёртом этаже
В погоду пасмурного лета
Жил человечек на окне,
Дымил по ветру сигаретой.

Он беззаботно, не боясь
Болтал ногами над карнизом,
Расправив руки, затаясь,
Он наслаждался вольным мигом.

Весь день в преддверии грозы
Жил человечек на окне,
Исполнив дерзкие мечты
На экстремальной высоте.

Моя пора – дождей ненастье,
Всё небо в тучах грозовых,
Когда людские дремлют страсти
Перед лицом страстей иных.

Когда весь город погрузился
В печаль под ливень за окном.
Он вновь со мною подружился
Взаимным одиночеством.

А впрочем, именно тогда я
Не чувствую, что одинок.
В печали город утопая,
Мне дарит горсти светлых строк.

Не успела тень дома упасть на забор,
Кошки Соня с Анжелой затеяли спор:
Кто изящней из них, и кто больше котов
Соблазнил из различных окрестных дворов.

Видно, спор не на шутку они завели.
Навострили свои цап-царап коготки.
Заблестели сквозь алые губки клыки,
Засверкали в зелёных глазах огоньки.

Но лишь только на крыше им свистнул Борис,
Как без памяти кошки вцепились в карниз.
И вскарабкались мигом к бандиту-коту.
И покорные стали ластиться к хвосту.

Какой прекрасный образ у неё:
И нежный, и таинственный, и лунный.
В ночном сиянии, под славной тишиной
Я полюбил её беспамятно, безумно.

Она утешила глубокую печаль,
И материнской ласковой рукою
Укрыла в тёплую, но шёлковую шаль,
И убаюкивала тихо напевая.

И как моря загадочных глубин,
Великой мудрости и вечного прощенья,
Её глаза – источники любви,
Моей надежды, веры, вдохновенья.

И я лежал в волшебной темноте,
Вдали дрожал лишь бледный огонёк.
Я улыбнулся с трепетом в душе,
Но две слезы мой взгляд не уберёг.

Я знаю, эту боль переживу.
И благодарен за твоё вторженье:
За эту новую в судьбе моей весну,
И предсказуемое следом угнетенье.

Но знаю я и то, что есть иной,
Не хуже способ жить и развиваться
На этом свете нам вдвоём с тобой…
– Если захочешь ты со мной остаться.

Она никогда не назначит свиданий.
И в час неурочный, её повстречав,
Едва насладившись полётом сознанья,
Теряешь, порывов души не уняв.

Оставшись один на один с пережитым,
И жаждой поведать об этом в стихах.
Я бьюсь над словарным запасом изрытым,
А мысленно музу ищу в облаках.

Однажды ко мне она снова явилась,
И я был готов – был галантен и мил.
Но как только прочь от меня устремилась,
Я в клетку златую её заточил.

И спал как младенец: спокойно и крепко,
Уверенный музу найти взаперти.
И что же, проснулся счастливый с рассветом,
Желая с любимой весь день провести.

Но был отрезвлён, как спросонья морозом,
Увидев, открытую клетку пустой.
И вмиг насладился суровым отказом,
Иль ветреной музы капризной игрой.