Сергей Кокорин - Стихи писать, ну как дышать… Поэтический сборник

Вот «поплакался», словно покаялся.
Может быть, это всё не ко времени.
В сострадании жизнь, ох, не жалует
Раздаваемых почестей ею же.

Снова томик листаю Есенина.
За окошком не лес, не околица.
И ложатся корявыми строчками
Размышленья словами бессонницы.

Я к той берёзке на поклон пришёл бы и сказал: «Влюблён
В тебя, природная краса, что ветви – зелени власа
Спадают, охватив твой стан, на твой белёсый сарафан».
И успокоенный красой, стихи б читал. Есенин мой
Помог бы, в этом он мастак. А я коряво, абы как.
Пишу, любуюся тобой. И воздыхаю сам с собой.
Ещё напомнил сей сюжет красивой древности завет.
Когда-то поклонялись ей всё поколенье русичей.
И достоянием оно в России стало заодно.

Как мог, берёзку описал, да всё ж Есениным не стал.
Упоминаний разных уйма, не я один мастак такой.
Поэтов много мне известных писали оды ей порой.
Сейчас черёд, пожалуй, мой…

Писать о Родине – казалось б, что тут проще; мне нравятся Есенина стихи
Про цвет зари, что выткался над озером, о том, что где-то плачут глухари.
Иные времена – живём как на вулкане. Да и поэзия сейчас уже не та.
Есенинских берёзок раскудрявье, не повторить такого никогда.

Сейчас уместен стиль, который резкий, чеканный, рвущий душу с хрипотцой.
Как не хватает нам стихов порой и песен: про дружбу, про свободу, про любовь.
Тальков-бунтарь, Есенин и Высоцкий. Ведь как порой несправедлив ты, мир.
То, что нам дал, ты забираешь слишком быстро, порвав струну, лишив планету лир.

Как будто в наказанье – не созрели. Но в памяти её ведь не сотрёшь…
Да, были, да, забрал. Но я-то помню про «Чистые пруды» и «сарафан берёз».
Так надо жить, чтобы сравниться хоть немного. И лишь потом, пытаясь написать,
Приняв от них всё самое святое, своею рифмой это выражать.

Забытый фильм из прошлой жизни и песню, что исполнил Даль,
МИГ между будущим и прошлым – его уж нет… Мне очень жаль.
В то время – чем мы жили раньше? Теперь уж повторить нельзя.
Нам кажется – живём мы лучше. Хотел бы верить… Может, зря?

Ведь раньше жили и творили, ну, как-то проще и легко,
С энтузиазмом и сплочённо, и не копая глубоко.
Теперь, зарывшись по макушку в стремленье всё и вся познать,
Мне говорит моё сознанье, что мирозданья не понять.

Жизнь чёрно-белая, в полоску – я и такой её люблю.
А Миг меж будущим и прошлым, поверь, по-своему ценю.
Когда уже наполовину отрезок этот ты пройдёшь,
Того, что натворил с избытком, уже, конечно, не вернёшь…
Чем жил, что за собой оставил… Горел ли или просто тлел,
Порою задаюсь вопросом. А может, нужно б больше дел…
И я б хотел прожить достойно, в своих стихах оставив след.
Горел Островский и Высоцкий, Есенин и Тальков горел.

Горели Лермонтов и Пушкин, и Даль… Ушли в расцвете лет.
Горели ярко и недолго, но как прекрасен был их свет.
На небосклоне яркой вспышкой, мгновением перечеркнут
Миг между будущим и прошлым. Они по-прежнему живут.

Их творчество неизгладимо, и в памяти их не затрут,
Они горели пусть недолго, но жизнь их – это звёздный путь…
А что же я? И чем я славен? Я задаю себе вопрос.
Я не горел так ярко, броско. Я просто жил, творил и рос.

Опять куда-то тащит муза, в мир философии и грёз.
В Алдане лето на исходе… Дождит, и на душе «хандроз».
Пора б ожить и встрепенуться! «хмарь» сбросить, просто улыбнуться,
Расправить грудь и в жизнь шагнуть, продолжив Миг, продолжив Путь.