Елена Крюкова - XENIA

И, ярче радуги, шир е й костей и камня,
Крепч е й и кирпичей, и плах… —
Убейте мя!.. – но голыми руками,
Но голыми, веселыми руками… —
Стою!.. – петух в руках!

И прямо в гребень я его целую,
В огонь, в зубчатый страх,
Да, прямо в смерть, красивую, живую,
Еже пылах – пылах!

…И слышу – кукарекают:
«Вон лежит ничком
Дура стоеросовая —
Дура с петухом.
Что он кукарекал нам —
Было не понять.
На шубе дурки
дырку нам,
Ой, не залатать…»

Сколько пуль на снегу —
таков, сочти, и год.
Петух убитый
в руку
меня клюет, клюет.
Все пули-дуры склевал.
Все у него в зобу.
Вот живой он сидит
на моем гробу.
А гроб мой две лошадки
на Ваганьково везут.
А за ним два грузовика
с елками ползут.
Ведь назавтра Новый Год —
глухой да немой.

Ты надень на петуха
нательный крестик мой.

Дай мне бутылку черного
В пятерню.
Я лишь Небу покорная.
Ему – не изменю.

Дай мне бутылку красного!..
Петуха – на ощип…
В жизни нет ничего прекрасного,
Если твой Бог погиб.

Я к синей проруби сошла —
Ох, горячо!.. —
Вода блестит больней стекла,
И руку я – до дна, дотла —
По плечо.

А частокол железных крыш!..
А под водой ерши…
Я ночь. Я маленькая мышь.
Ни души.

Все люди сытые спят;
И все несытые спят;
И яйца фонарей горят
Пасхальным золотом;
Осколки льда хрустят,
свистят
Под сапогом и молотом.

Сажусь. Ко льду примерзнет зад.
Выдерну золото из кос
И леску сплету, и – ловись, сазан,
И ловись, судак, и не верь слезам,
Вон их сколь в мире – слез…

Кто ко мне Ты – по воде?..
Льдины, льдины в бороде…
Голые стопы, худые…
Дай скорей Твои следы я
Подберу – за шубу – хвать!..
Я, птенцы, я ваша мать…
Подаяние мое…
Пятки кус… Пурги белье…

…Он шел ко мне,
Он шел ко мне
По слюдяным водам.
Дымилась борода в огне,
Льнул аметист к ногам.

Весь рыжий беличье старик,
Кривой, как гриб сухой,
Он шел ко мне, летел, как крик,
Над ночью мировой.

Его огонь горел в ночи.
Во льдах текла река.
И так Он выхрипнул:
– Молчи!
Юдоль твоя легка.

Он сел со мной на синий лед.
Горбушку раскроил.
Вот так и наша жизнь пройдет,
Сгорит до легких крыл.

До ангельских, из-за спины
Воздетых – ко звездам…
– Старик, а брови ледяны..
Еще дай хлеба!..
– Дам…

И так у проруби сидим,
Босые мы, вдвоем,
Сидим и жесткий хлеб едим,
И зимний хлеб жуем.

И ночь нам звездами солит
Горелый бок земной,
И так у нас вдвоем болит,
Внутри, под ребрами болит —
Не у меня одной.

…Исусе Ты мой, Исусе!..
Умрут ледяные гуси…
С медведей сдерут меха…
Подари мне петуха!
Рыжая борода…
– Я сам – петух хоть куда…
Да только ты не курица…
Щурится.

И тайно, во мраке,
Воет и плачет собака,
Как старуха у гроба,
У сахарного сугроба.

Я каменная баба.
Вот каменная грудь.
Вот каменный живот мой.
Вот каменный мой путь.

Вот я иду по свету.
В меня камнями бьют.
Вот я иду по снегу,
Власа мои – Салют.

Вот я стою – населец
Широкой Площад и .
Мне каменное сердце,
Мальчонка, пощади!

Не бей!.. – стреляют искры…
Вороны – в небо – влет…
Я жду: ударит выстрел,
И камень запоет.

Столь горя в жизни было,
Что медь и лба, и плеч,
Спины булыжник стылый
Не смогут в землю лечь.

Кровей и криков груды…
Горящих ликов руды…
Холодных тел ломоть…

Столь было в жизни чуда,
Что стала камнем плоть

Навек.

Ну, сбегай же с ума.
Это просто.
Видишь, бьются в осколки – задарма —
Лица и звезды.
Полотенце ветра трет,
Трясясь, отирает
Мне мокрые щеки
и кривой рот,
И лоб – от края тоски до края…