Андрей Сметанкин - «Я жил тогда в Одессе пыльной…»

Тем ранним утром из Одессы
Не провожал никто поэта,
Не поднимал со мной бокал
От впрок закупленной Никитой,
Надёжным и известным другом,
Бутыли здешнего вина.
Никто, наверное, не хочет
Удар всесильного вельможи
Наслать на свой авторитет?!
Друзья невольно отступили,
Держась от ссыльного подальше,
Как по команде отошли.
Друзья, друзья… Что было раньше?
А вы являлись таковыми?
Иль были только на словах?
Друзья, друзья… Четыре года
Прошли на юге под неволей,
Где я практически отвык
От высокомерья Петербурга,
Патриархальности Москвы.
Никто меня из круга близких,
Персон лицейских и столичных
В глухих степях не навестил.
То в Кишинёве, то в Одессе,
Вдали от родины томился
И терпеливо ожидал
Друзей, не ведавших изгнанья,
Друзей, живущих по закону…
Друзей, похожих на врагов?!
Года прошли, как мы расстались
И друг от друга отдалились,
Куб пустоты меж нами встал.
Друзья, друзья… Где вы? Какие?
Осталось что-то от Лицея
В душе иль в памяти у вас?
Не встретить юношей прекрасных
В лицейских пригнанных мундирах,
Теперь чиновники они.
Они сегодня – офицеры,
Они сегодня – дипломаты,
Не тратят жизнь на пустяки,
Как я – на сладость вдохновенья.
У всех дома то в Петербурге,
Не то в хозяйственной Москве.
У них и жёны есть, и дети —
Живое продолженье рода, —
Покой души, тепло семьи.
Теперь среди вершин Парнаса,
Среди напевов вечной лиры
Живу один своим пером.
Они бесспорно – люди света,
Не просто так себе дворяне —
Аристократа знают вкус.
Они, сановники при кресле,
Себя карьере посвящают
И носят титул на лице.
У них столь нужные знакомства
Влекут обширные именья,
Что прямо страшно говорить:
Им бог и царь послали счастье,
А там – богатые поместья
И крепостных, как на подбор!
Мои друзья – пример достойный! —
Исправно службу исполняя,
Стремятся трон не огорчать;
Ведут собрания дворянства,
Спешат на выборы правленья
И не валяют дурака.
У них различные заводы:
Там винокуренные – дивно! —
А здесь и конские – умно!
Они при деле и расчёте —
Не сочиняют «безделушки»
На негодующих вельмож.
Среди друзей есть и другие,
Кто строит заговор престолу,
Но этих, право, меньшинство.
Они сегодня остаются
Тираноборческой загадкой,
Затменьем сердца и ума
И воплощеньем страшной силы,
Рождая тайные союзы,
А это, явно, не к добру…
Как?! Революция в России,
И снова казни и расправы
С обеих тягостных сторон?
И по истории деяний
Придёт республика народа
Иль очередной переворот?
Россия грустно ожидает,
Когда народ страны бескрайней
Под гнётом крепости живёт.
Всё это совесть угнетает
И от Европы отличает,
Нас превращая в дикарей…

Никита взял два чемодана,
Две-три корзины с провиантом,
И снёс в коляску два куля,
А следом – свёртки и пакеты.
Так было собрано в дорогу
Душой и женскою рукой
Моё нехитрое богатство —
За год в Одессе не разжился,
Не стал велик дорожный скарб.
(Я всё моё ношу с собою —
Перо, чернила и бумагу,
И от судьбы иных не жду.)
Недолго шли приготовленья,
Всему нашлись черёд и место,
И был заложен экипаж.
Катилось солнце на средину,
А я ходил, смотрел уныло
На город южной стороны —
Устал уже от пыльных улиц,
От высокомерья Воронцова
И ощущений новых ждал.
Но не свершились ожиданья,
И сладость светлых дерзновений
Сменилась горечью потерь.
По генеральскому навету
(В борьбе за женское вниманье
Все средства, видно, хороши?)
И да по царскому указу
За мысли гордого афея
(Наверно, тот наказан был?!),
За широту свободной лиры
И за гражданские мотивы
Меня решили наказать,
И потому без долгих басен
Из ссылки был отправлен в ссылку —
Самодержавия гамбит.
Сказать имеет вся Одесса,
Престол горит, чтоб я сломался,
Согнул бы спину перед ним.
Тогда оставят без докуки,
Чинить не станут мне препятствий:
Всем угождай и не горюй.
Как дворянин, живи в поместье —
Пусть революция в загоне,
Зато сам будешь нарасхват:
Живи себе, сам друг, вольготно
И сочиняй тут без помарки?!
Но не пойду на сей гешефт:
Я – божий дар, а царь – свободу…
Зачем же плыть вниз по теченью,
Коль встреч течения иду?
В борьбе идей – моё призванье,
В гражданских строках – назначенье,
Тому порука – мой талант,
Хоть не ищу кровопролитья
И не хочу отмщенья трону,
Чтоб царь безвременно почил
Под злой машиной, гильотиной;
Чтоб голова его скатилась,
Как отделённый страшный шар,
В корзину, полную опилок;
Чтоб реки крови затопили
И погубили весь уклад.
Уже во Франции случилось,
Когда, сменив одних тиранов,
Пришёл другой – Наполеон.
Там исходили от свободы,
А завершилось всё террором,
И встал в Париже эшафот…
Хочу сказать, друзья достатка,
Вдали Москвы и Петербурга
Обид под сердцем не тая:
В отчизне строй самодержавный,
Сегодня чести достодолжный
Для всех народов должен быть!
Друзья, друзья… Как я отвлёкся,
В какие дебри потянуло
Здесь откровения мои?!
Пора и мне уж собираться —
Давно Никита ждёт в коляске,
А там – Михайловское ждёт.
Вот оглянусь, открою дверцу,
Усядусь тихо на сиденье,
Затем придвинусь в уголок
И на глаза надвину шляпу —
Уже противиться не в силах,
Что из Одессы изгнан вон.
Пришлось сегодня и поэту
В душе примерить поговорку:
«Сиди, сверчок, и знай шесток!»
Друзья, друзья… Пора в дорогу!
Когда свободны от занятий,
От дел влиятельных свободны,
Вы свой вершите променад —
Встречает Невский тёплым солнцем
В сыром и зябком Петербурге,
Иль в достопамятной Москве
Идёте чинно по Тверскому,
Как порожденье этикета,
Людей смотреть, себя казать —
По два часа для моциона
И возбужденья аппетита,
Иль для покоя живота.
Куда спешить, когда за каждым
Идёт лакей с шотландским пледом,
Держа калоши, трость в руках,
А рядом медленно коляска
(Сидит на козлах бравый кучер)
Едва катит по мостовой?
Должно держаться наготове —
Всё отработанно и чётко,
Как англиканский механизм.
Коль господин сейчас устанет,
Иль часом буде нездоровым,
Его в сей миг свезут домой.
А мне теперь, оставив город,
Осталось только сесть в коляску
И без числа, как куль, трястись?
Друзья, друзья… Друзья былые
Прошедшей юности зелёной,
Когда друзьями был богат,
Пройдя весёлой чередою,
Теперь остались за спиною,
И ныне я в степи один.
Вот горизонт всё дальше, дальше,
Коляска дальше от Одессы,
А я с тоской назад смотрел,
Как поутру приморский город
Покрылся розовою дымкой,
Как засверкали купола,
Чуть приподнявшись над туманом;
Как загорелись жгучим светом
Глаза стеклянные домов;
Как за домами, над домами
Под чистым небом, ярким солнцем
Открыло море ширь души;
Как над густой кипящей синькой
Поплыла плавно вереница
Продолговатых облаков,
Держащих за руку друг друга,
Порозовевших от смущенья,
Что так прозрачен их наряд…