Максим Пешкин - Кошка на клавиатуре

*голл. «тихая/застывшая жизнь», натюрморт

***
добровольцы на углу
раздавали усталым людям баллоны
с лесным воздухом
люди наполняли им лёгкие
и в их головах рождались планы побега от цивилизации
благополучные покинули город и отправились к морю
поэтому на улицах было много пьяных и
чуть меньше сумасшедших
мужчины несли домой пиво
женщины будучи ближе к природе
несли домой зелень и фрукты
на центральной улице играла музыка
музыки было много – разной и одновременно
все они смешивались в бессмысленный шум
над зданием корпорации висело многоэтажное облако
словно оно было её собственностью
показалось тёплое вечернее солнце
и я вспомнил что за солнечной улицей
есть квартира с полной луной на стене

***
в пустых воскресных улицах
я вижу бескрайние поля пшеницы
и ветер проводит по ним рукой
вместо площадей
я вижу столпотворение подсолнухов
и они поворачиваются к каждому солнцу вселенной
в тенистых скверах
я вижу райские кущи
и забываю законы физики
в роскошных майских облаках
я вижу облака плывущие где-то над Таити
и меня укачивают волны
я – сбежавший который всё ещё
находится в тюремных списках
я снимаю смирительные рубашки
чтобы обрести покой

***
небо просачивалось сквозь мутное стекло
оно держалось на столбах пыли
воздвигнутых машинами и непонятной суетой
самолёты кружили над крышами
и их можно было поймать сачком
вертолёты улетали в прохладные широты
в полутьме засмеялась девушка
полутьма улыбнулась в ответ
и ветер кондиционера трогал её волосы
вечером женщины пили пиво
пока их дети болтались на качелях
в темноте загорелись люстры
они плавали под потолком
светящимися чудовищами с глубины
тела невольно испарялись
а где-то висело искусство несчастных
на стенах счастливых обладателей

***
жизнь ест людей
как куриные ножки из картонного ведёрка
до костей иногда без остатка
и дожди идут реками
и нет у них ни истока ни устья
и небо стоит щитами крестоносцев
и бездушно глядит в щели шлемов
и дни висят колючей проволокой
по которой бежит животное электричество
и кто-то хочет по-настоящему жить
но некуда бежать
некуда

***
тридцать лет спустя
спустя три одиссеи
удача беззубо улыбнулась нам
мы добрались до пункта назначения

Гиперборея развернула свои луга
под нашими ногами
мы закатили вселенский пикник на холодной
траве и в бесконечном свете солнца

плоды сыпались с неба в руки
мы пили тёплое молоко далёких
солнечных коров
и звёзды падали в обмороки сверхновизны
галактики протягивали к нам свои руки
и аплодировали нашей свободе

клочья ветра путались в наших волосах
и убегали вдаль от материнских долин
они сорвали соломенную шляпу с чьей-то головы
и передавая друг другу выбросили вон
из атмосферы

там был ручей и он не нуждался в русле
он змеем обвивал наши ноги плечи шеи
журчал словно самый ласковый кот
и облака по-кошачьи тёрлись о вершины
пока мир впервые в жизни вертелся вокруг нас

***
у меня есть два дня на то
чтобы забыть предыдущие пять
чтобы по-медвежьи провалиться в сон
до самого центра земли и глубже
чтобы волком пересечь снежную пустошь
пыльной квартиры туда и обратно
два дня на то чтобы забыть
миллион лиц и столько же голосов
два дня чтобы побыть животным
которое не знает об условностях и этикете
два дня на одиночество и равномерные
вдохи и выдохи
у меня есть два дня как две капли воды
после пяти дней жажды

***
девизом вечера было
искусство -
склад чёрных ящиков
разбившихся самолётов

девичий смех и пепел
падали с балконов на конвейер
по которому двигались головы прохожих

в тёплых широтах и летом
мир расширяется от нагревания днём
остывая к вечеру
от людского безмолвия

в тёплых широтах и летом
небо растягивается днём
и облака рвутся на перистые составляющие
небо сжимается вечером
и облака сбиваются в кучевые
вакханалии сочащиеся дождём
сезон дождей в городских условиях
в кирпичных и бетонных джунглях

закат был цвета розоват
словно дешёвый зефир
глаза кусали его
рот запивал увиденное чаем
а где-то на соседних улицах
открывались очередные из бесконечных
магазинов и пивных
а в соседних городах странах
на других континентах и мирах
поэты читали стихи в полутьме
и стихи разлетались вокруг рябью
на воде от брошенного камушка
взрывными волнами атомных бомб
и слушатели гнулись под ними обречёнными деревьями
мурашки спасались бегством по их коже
если от неё что-то оставалось