Рут Фейгель - Быть печальной травести

О солнце мое! Бесподобной улыбкой богов

В сердцах озари бесконечную серую даль!

И как же ты просто умеешь взлететь высоко,

А после слезинкой упасть на горячий асфальт.

О солнце мое! За ничтожный подарок прости:

На ветки нанизаны искры – жемчужины слов.

И как же ты просто умеешь сначала уйти,

А после одаривать черствую землю теплом!

На небо выплеснулась синь,

И сразу небо стало выше.

Сосулькой солнце-апельсин

Приколото к соседской крыше –

И брызжет золотистый сок

Во все концы двора и мира!

Апрель – загадочник босой –

Проходит по земле пунктиром.

Горит оранжевый фонарь

В невидимых руках апреля

И представляется весна

Совсем такой, как мы хотели.

Здравствуйте! Я – ничья.

Выдохну просто, как имя.

В этих живу краях,

Накоротке с другими.

Я отдала б вам – вот! –

Всю себя. Почему же

В ваших устах – вопль,

В ваших глазах – ужас?

Крови не украду

Вашей. На что она мне?

Я же душа, дух!

Может быть, я – память?

Что ж вы? Мои слова

Неразличимы в ветре?!

Я простираю к вам

Скрещенных рук ветви!

Рук моих – не разъять,

Скопище звезд на страже!..

Здравствуйте. Я ничья.

Ваша.

Когда сырая ночь поблекла,

И замерла земная ось,

Заря ударилась об окна,

И лето в город ворвалось!

Как расшалившийся мальчишка,

Качнуло неба синеву;

Огнем взметнулось, плавя крыши,

Стекая медом на траву.

И, утопая в пышных соснах,

Душистым зноем их обвив,

Наивно, преданно клялось нам

В своей безоблачной любви.

Хрусталь-горизонт между мной и тобой леденеет;

Поэтому, видно, душа моя смерзлась с твоею.

Мою от твоей оторвать невозможно без боли:

Зачем мне себя изводить, и бедняжку неволить?

Я буду бродить по пустым коридорам вокзальным,

Все больше и больше душою к тебе примерзая;

А в парке, в листве, на прожилках,

эзоповским слогом –

Такого знакомого имени много-премного…

Пусть корочки льда на оконных хрусталиках стынут,

Как в доме, где топят всегда лишь одну половину;

День будет мне днем, ну а ночь,

соответственно – ночью.

Я ложью не буду озябшую душу порочить.

Сны мои – всадники, дезертиры из прошлого,

Скоком в галоп перечеркивают года.

Снится мне почему-то все больше хорошее,

То, что прописано в памяти навсегда.

Снится мне дом среди зелени, с рыжей завалинкой,

С тропкой двора, пробегавшей среди травы.

Все мои беды мельчали под солнцем и таяли,

Сыпал сокровища клен с золотой головы.

В нежном багрянце далекого летнего вечера

(Сны замирают, натягивая удила)

Вроде проспекта шла улочка поперечная,

К коей без страха я в жизни не подошла.

Сны мои, всадники, однолюбы упрямые –

Так и остались на улочке травяной,

Где изумленно-смущенное солнце багряное

Прятало взгляды в черемухе под окном.

Какая душная пора!

Какая странная игра…

Окно, знакомое до боли,

И в нем – сирень,

И в ней – ваш взгляд.

Когда-то, много дней назад,

Перемешались наши роли.

Зачем? А может, мы играли

Других – актеров и актрис,

Не мне вы руку целовали

В прохладном сумраке кулис

Под крики пьяные «на бис!»?

Какая душная пора.

Какая скучная игра.

Чтобы только не думать.

Не чувствовать.

Не дышать.

В мягком логове пледа отречься от всей вселенной.

Ненормальная эта девчонка – моя душа.

Почему ей так хочется снова чьего-то плена?

Скоро это закончится –

Будут шаги легки,

И тогда перестанут тоскливо тянуться ночи.

У назойливой памяти – цепкие коготки.

Очень острые.

Больно царапают.

Очень. Очень.

Слышите зычное кликанье сов?

Мне вас не встретить.

Это все сплетни досужих особ,

Это все ветер.

Как он гордится своей высотой,

Вольным пареньем!

Все он запутал, завистник простой,

Злой шизофреник.

Мне ли одной беззаветно беречь

Все, что забыто?

Ну, поднимайте на женщину меч –

Я беззащитна!

Пусть сокровенное шепчут уста –

Он будет третьим.

И между нами навек – пустота.

Призрачность. Ветер.

Слушайте! Слышите?