Ashiel Neronamyde - Потерянные

В делах своих имел успех.

Прослыл Он подлецом, злодеем,

Губителем и лживым змеем.

Но всё же демон Люцифер

Созданьем был Небесных Сфер.

Не Зло и не Добро, не Тьма, не Свет,

Не праведник, не грешник, не аскет.

Он – лишь скиталец одинокий, Он – изгой

И на небе, и под Луной чужой.

Не делал зла, но благо не вносил,

Он просто мыслил, мыслью жил.

Он был свободен от оков

И от пустых ненужных слов.

Но огромна цена свободы –

Что же жизнь, если смысла в ней нет?

Пылью становятся годы,

Но поныне не найден ответ.

Ты печально-красива

И словно скала неприступна.

Ты не бываешь игривой,

Ты не бываешь доступной.

Ты столько сердец покорила,

Стольких смертных свела сума.

Но ты никого не любила…

Быть может, кого-то ждала?

Сатана целовал тебя в губы,

«Будь моею», – тебя молил.

И, от ярости скаля зубы,

В Преисподню спускался один.

Ты всё также печально-красива,

Ты всё также цветуще юна.

Ты не будешь уж грустной, счастливой,

Ибо ныне лежишь ты мертва.

Тот явился, кого так ждала ты:

Ангел Смерти имя ему.

Новый дом твой – из пепла палаты:

Не узреть тебя никому.

Ты в молчаньи стоишь на террасе.

Доспехи твои закат кровью красит.

Твой взор спокоен и ясен.

Мой демон, как ты прекрасен!

Я в молчаньи сижу в кресле напротив,

Вижу, как солнечный свет умирает.

Я в ночь погрузиться снова не против –

Она все границы и грани стирает.

Ты за душу сулишь мне власть и корону,

Обещаешь богатства, земных наслаждений,

Обещаешь царей на коленях у трона,

Но не нужно мне, демон, мирских наваждений.

Я отдам тебе душу, если взамен

Получу я тебя в свой вечный плен.

Будь моим и душою своею, и телом –

И контракт подпишу своей кровью я смело.

Я сижу на скамейке в парке.

Я сижу один под дождём.

Фонари – словно свеч огарки…

Я и дождь… Никого не ждём.

Посмотри на меня – я плачу,

Кровь течёт по моим щекам.

Ничего я для мира не значу.

Я так много должен векам…

Этот мир уже погибает,

Этот мир был давно обречён –

Он пред кем–то колени сгибает,

В подчиненьи и рабстве учён.

Он не может погибнуть с честью,

Он целует цепи свои.

Я из Ада с кровавой местью –

Мы ведь делим боль на двоих.

Дождь, молю тебя, кровью пролейся!

Дождь, молю, спрячь слёзы мои!

Но, увы, никогда не надейся,

Что увидит мир слёзы твои.

Та дева, что на пепелище

Цветы носила каждый день –

Всё розы, что снежинок чище…

В лице её печалей тень

Я видел ныне сквозь туман,

Когда сожжённые дома

Своим присутствием почтив,

Она укрылась в сени ив.

Смотри – она идёт по крыше,

Взбирается всё выше, выше.

Её движения изящны и плавны,

Как танец света звёзд из вышины.

Босыми ступнями по скользкой стали,

Сорочка мокрая прилипла белым к телу.

Зеваки праздные вверх головы задрали:

Забралась в дождь на крышу – что за дело!

Холодный ветер треплет волосы – неважно.

И к краю крыши девушка идёт отважно.

Что ей стихии искажённой лики –

Её не остановят их мольбы и крики.

И каждый даже в этой тишине

Увидеть смог бы шрамы на её спине.

И видели они, хоть видеть не могли,

Хоть они – черви, жители земли.

Вот к краю самому взошла она

И руки, словно крылья, распластала.

Шагнула вниз, и неба глубина

В последний раз её поцеловала.

На площади меж ратушей и храмом

Стоит священник, в пух и прах разряжен.

Помост прогнулся под тяжёлым хамом –

Стоит и для толпы тенета вяжет.

Пред ним лежит гора из индульгенций –

Вот искупить грехи вам тысячи потенций!

Вот истинно возможность серебро и злато

Сменить здесь на небесные палаты!

Он продаёт дешёвку-ложь как драгоценность,

Он даже пыли объявляет ценность.

От глупой паствы каждый год

Епископству немаленький идёт доход.

Богач и нищий, прокажённый, вор

Стремиться смыть с себя позор.

Ханжа, убийца, лгун, иная мразь

Желает смыть с себя земную грязь.

Идёт торговля бойко у несущих слово божье –

Так много тех, кто Рая клок желает обрести.

Торговец Раем, ты – торговец ложью!

Как думаешь душонку ты свою спасти?!

О Афродиты сын, о златокудрый юный бог!