Николай Ефремов - Всегда кончаются дороги. Избранное. 1975-2020

Январь. За окнами метёт,
Сосульки с крыш срывает ветер,
На раме снег, на стёклах лёд,
И нет тепла на этом свете.

Душа подёрнулась ледком, —
Зачем гореть? Лишь холод вечен…
Тоскливо воет за окном
Скучающий по солнцу ветер…

Падали снежинки
На сырую землю,
Таяли мгновенно.

Сыро было в мире,
Зябко было птицам,
Серым было небо.

И холодный ветер
От тоски по Солнцу
Рябь гонял по лужам.

А на ветках вербы
Набухали почки —
Гордо и упрямо.

Апрель. Дожди. Холодный ветер.
Всё небо в тучах. Поздний вечер.
Пустынно. Тихо. Люди спят,
Лишь в двориках кусты шуршат,

И закрывают их ошмётки
Литые чёрные решётки,
И тени круглых урн упали,
На мостовой лежат в печали,

Земли булыжные коронки
Торчат, как дно резной солонки.
И как в замедленном фокстроте
Дрожит фонарь на повороте.

Какое благо – телефон:
Не тратишь время на визиты,
Нет встреч, прощаний – только звон:
Вчера – ты мне, сегодня – квиты.

Отпала надобность смотреть
Друзьям в глаза – и стало сразу
Легко любить, легко жалеть,
И отдавать не чувства – фразы,

И получать такой же сор
Взамен, и не хотеть иного,
Ведь, право, с самых давних пор
Главней всего считалось слово…

И помнить цифры вместо губ,
И вместо рук жать трубку, веря:
Пусть не заходит больше друг —
Невелика для нас потеря.

Трамвай с обиженным лицом
Меланхолично полз куда-то,
Качался, думая о том,
Что не катить ему обратно
По рельсам светлым,
рельсам тёплым,
Он понимал, что старый очень,
Что скоро по поблёкшим стёклам
Железкой будет бить рабочий,
Отвинтят фары и плафоны,
Неровно срежут верх сидений,
И кассы снимут из салона,
И предадут его сожженью
В гудящей домне, вместе с ломом
Железным, как и он ненужным…
Он полз, и скрип казался стоном,
И тусклый свет скользил по лужам,
И как загробное виденье
Дождя висела пелена…
Трамвай скрипел от сожаленья,
И горбилась его спина…

Тащи свою телегу, старый конь,
Пусть скрип колёс заглушит хруст костей,
Пусть запах сена отбивает вонь,
Что тянется с удобренных полей,
И вспомнится тебе среди дорог,
Как ты топтал зелёные луга,
Как ты играл, как пробежать ты мог
Тропу, где лишь копыта иногда,
Да лапы зверя оставляли след…
Там бил родник, прозрачный, словно воздух…
Пусть вспомнится тебе веселье лет,
Когда скакал, не зная слова – отдых,
Не ведал, что настанут времена —
И шаг обычный будет не по силе,
И замаячит впереди стена,
А ты замрёшь, и наземь рухнешь в мыле,
И будет бич хлестать костлявый круп,
А ты заржёшь, раскрыв глаза от боли…
Тащи свою телегу, старый конь,
Грызи свой трензель от несчастной доли…

Предать по случаю – пустяк,
Для всех, предать лишь скуки ради,
Что б показать, что ты – остряк,
Предать любя, предать, что б гадить,
Предать, не ведая о том,
Предать расчетливо, из мести,
Предать, катая в горле ком,
Предать, спасая дело чести
Предательством…
Предать себя…
Всех предавать, всю жизнь, со вкусом,
Пока не истощит земля
Терпение,
И внутрь не впустит,
И смертью тоже предавать,
Коль повод есть – себя не мучай,
И лишь не забывай скрывать,
Какой же он – твой личный случай…

Да, море страшным не бывает,
Когда с обрыва смотришь вниз,
Где волны в скалы ударяют,
И отступают, не разбив,

И точно загнанные кони
Роняют пену на пути,
И сломленные, тихо стонут,
Пытаясь в море уползти.

Но ты постой внизу, у кромки
Отвесных, неприступных стен,
Где берег протянулся тонкий,
Как лента, – сто шагов на семь,

У самых ног бушует море,
Уйти нельзя, лишь жмись к скале, —
Волна крутая, словно молот,
Несётся с грохотом к стене,