Наталья Пахомова - ЗВЕЗДЫ НА ПОВОДКЕ

Как нелегко в одежде этой модной,
А говорят, что мне она к лицу,
И я опять боюсь прослыть свободной
И сшить обновку не по образцу,
Где выкройка – по общему лекалу
(Примерка длится несколько минут),
Фасон – не мой, на платье ткани – мало,
А на запястьях пуговицы жмут.
Затянута безжалостно в корсете
Чужих иллюзий, идеалов – чьих?
Мой шаг стреножен (и стреножен стих),
И что с того, что модно я одета?

Урочный час настал
И темен жизни Путь,
И хочется устать,
Пропасть куда-нибудь,
Найти в тревогах Дня
Огня живую Весть,
Есть Дом и у меня,
Бесспорно, где-то есть…

Прописная истина,
Ты живешь веками,
Лошадь норовистая
С крупными боками.

Оседлают бедную
И кнутом – по ребрам!
Словно лошадиное
У нее здоровье.

На быстринах жизненных —
Островок с галошу,
Истина есть истина —
Дама, а не лошадь.

Каждый раз заискивая,
В их бесспорность веря,
Прописные истины
Стоило б проверить…

Мне куда-то нужно идти…
Помню: берег, вокруг вода…
Но закрыли туда пути,
В тупике стоят поезда.
Усмирен беспокойный нрав
У вокзальных глухих ворот,
В океане июньских трав
Похоронен их быстрый ход.
Их не сдвинуть… Печать времен?
Обесточены провода?
Вдруг навечно путь отменен,
В те места, где вокруг вода?

1
Три семьи в тесной каморке:
Приехали на юга!
Одна отдушина: море – не тайга.
Одно другого стоит,
Но все равно,
Сибирь хороша зимою,
А летом – оно —
М о р е ….
Тень движется – чудо:
Медузы (не брезгую я),
Зашла в воду в три груды семья.
Зябковато, не парко.
Впрочем и на югах
Нынче не так уж жарко,
Хорошо, не в снегах.
Три семьи в тесной каморке:
Приехали на юга:
Одна отдушина: море – не тайга.
2
Круглый месяц заливает краской
Вывеску продмага, пирс, дома.
Да, обманчивы морские сказки,
Что себе придумала сама.
Вот ограда с нецензурным словом,
Урна, перевернутая дном,
Пахнет галькой, водорослями, молом,
Смехом, сигаретами, вином
И разлукой пахнет, бестелесны
Руки, так в воде достанешь дно.
Я поверю в сказку почудесней,
Ты – соври… Опять пойдем в кино,
Где экран белеет, словно парус,
Где механик бьется у руля,
Где вздремнула тихо чья-то старость,
Чья-то юность тихо подошла….
Под волной исчезнет след неровный
(Галька колет нежные ступни),
От косы безлюдной до курорта
Все ясней огни, ясней огни…

Художника узнаю по бородке,
Стилягу – по развинченной походке,
Поэта – по задумчивому лику,
А вечер – на воде багреют блики,
Веселого – друзей имеет много,
Увижу я географа в дороге,
Влюбленный примеряется к букету,
И много солнца лишь бывает летом.
И так в приметах жизнь затрафаретил,
Что мог на все вопросы я ответить.
Но вдруг сегодня все переменилось:
Старик сердитый оказал мне милость,
Садились мы в вагон – он руку дал нам,
– Влезайте, но места оставьте дамам!
В вагоне оказались просто люди,
Которые не думали о чуде:
Рассеянно скучала тетка с сеткой,
Моряк смешил случайную соседку,
И вскоре мне поэта показали
(Его узнал бы я в толпе едва ли),
Играл он в карты, вкус искал в котлете,
Но думал ли о мраке и о свете?
И покупал поспешно на вокзале
Цветы – от нелюбви они увяли.
И только спрыгнул он на полустанке
Веселый, а грустинка в губ чеканке,
К нему не подлетела, не запела…
Хотя какое мне до них всех дело?
А поезд дальше шел, он мчался, мчался, —
И мир куда забавней показался!
Осенний лист вагоны подминая
Сверкали солнцем новобрачным мая,
И все приметы – листья золотые,
Перерезал колес тяжелый выем…
С тех пор не верю в них – приметы лживы
И только жив мой взгляд и сердце – живо!
Добряк внутри снаружи очень строгий,
Бывает лик святой, а дух – убогий,
И странно: нелюбимая приснится,
Холодный ветер обжигает лица,
На все вопросы не найти ответов,
Не верю в вас! Вы мертвые, приметы!