Александр Краснокутский - Воин не наступившего царства

Откроешь на дверях запоры,

Ночь объяснит, и ты отвергнешь

Всех тех, кого и не любила.

Мне голову на грудь положишь

И всё забудешь… Так и было.

Поди, поди

От наших глаз подальше!

Дитя цветов изменчивых

И тень забытого завета.

О, радуга,

Образчик высшей фальши!

Источник грёз обманчивых —

Ты

Просто преломленье света.

Эй,

Выше флаг!

Мы перепишем вирши!

Три —

Выберем мы из цветов надёжных.

Окрасим знамя

Без подсказок неба.

Вперёд!

Прошла эпоха осторожных!

На вогкой бумаге буквы,

Из букв – слова, в них – мысли.

Ещё – прошлогодние травы,

Листья под снегом прокисли.

Я нащеплю лучинок,

Под них бумагу засуну,

Добавлю сухих травинок,

Воздухом тёплым дуну.

Дым, раздвигая сырость,

Польётся к весенним тучам.

Это, наверно, не жертва,

Но я другим не обучен.

Там, на бумажной плоти,

Той, что огонь вскормила, —

Жизни моей итоги,

Знание, вера, сила.

Как быстро пламя угасло!

Пар над землёй клубится.

Куда моё слово попало?

В ком оно возродится?

Никто не вспомнит этой битвы,

Когда разрушенные стены

Накроет пыльное забвенье,

С песком замешенное густо.

Никто не спросит:

«Что здесь было?» —

Присев на камень придорожный,

Что изменил свою природу

От крови, впитанной без меры.

И даже кости, что повсюду

Не соберёт случайный странник,

Решив, что кладбище былого

Разграбил вор – пустынный ветер.

Как урожай войны ничтожен!

Зачем же трепетное сердце

Бросать, как семя, в гущу битвы?

Коль этот бой плевка не стоит.

Мы мудрости не разумеем…

Тяжёлой медью скован разум,

Что видим через щель забрала,

Душой бесплодной ненавидим.

Так в этом замысел высокий?

Чтобы, ввязавшись в войны плоти,

С себя черты звероподобья

Мы смыли б с лиц своей же кровью?

И что же – смоем и забудем?

Но есть ли прок во всех страданьях,

Когда, себя познавши в духе,

Уже не вспомним этой битвы.

Облёкшись в свет и наблюдая

С небес за скорбями земными,

Тогда одним помочь лишь сможем —

Во плоти снова возродиться…

В высоких мерностях Евклидовых пространств

Я пребываю Духу соразмерен.

В блистающих покровах царственных убранств

Всезнающ, светел и в себе уверен.

А здесь, среди трёхмерных аксиом,

Весь сумрак мой с душою в параллели,

И, сокрушаясь, я молюсь о том,

Чтобы надежда с верой уцелели.

А что ж любовь? Не втиснуться ей в мир?

Безмерности пространству не хватает?

Но хоть и кажется пустым эфир,

Любовь над бездной, как и Дух, витает!

Если раковину неба

Ты приставишь

к уху

плотно,

То, возможно,

ты услышишь,

Как щебечут

беззаботно

Сонмы ангелов

беспечных, —

Это будущие

дети

Веселятся

в ожиданье,

И, быть может,

на рассвете,

А бывает

ровно в полдень,

В поздний вечер,

ближе к ночи,

Раз —

и чудо воплощенья!

И тогда,

что было мочи,

Ангел дует

в флейту тела,

Но дитя

не понимает,

Отчего

ему так больно?

И отчаянно рыдает.

Тишина только внешне

нейтральна,

А по сути – острее, чем

нож,

С нею встретишься ночью

случайно

И дорогу назад не найдёшь.

Поглядит своим глазом

кошачьим,

Улыбнётся беззубым

лицом,

И от ясности, как ты

незначим,

Сразу Бога признаешь

Отцом.

А она растворится

беззвучно

В шуме быта,

как сахар в воде,

Жизнь вернув

в полумёртвое тело,

Тишина – не оставит

в беде.

Ночь.

Мы знамя своё развернули бесшумно,

Хоть приказ выступать каждый слушал сквозь сон,

Нам задачи и цель объяснили доступно,

Через час умирать – это знал эскадрон.

От ночного тумана чуть волглые кони

Волновались, косясь на своих ездоков,

И, предвидя обилие трупов и крови,

Санитары достали свой скарб из мешков.

Плотный белый туман поднялся из лощины,

Авангард кирасир проскакал и исчез,

Лишь шумела вода у разбитой плотины,

И будил своих птиц потревоженный лес.

На незримых шнурах, будто чётки, висели

Сонмы жизней людских без имён и числа.

Приготовясь к работе над книгою жизни,

Канцелярия Бога итогов ждала.