Array Коллектив авторов - Вслед за путеводною звездой (сборник)

– А вот когда пойдешь ты завтра в метро и будут тебя девицы не пускать – ткни каждую по разу иголкой моей. Увидишь, что сделается. Не бойся, вреда им от этого не будет. Потому мужик я озорной, но не злой.

На следующий вечер спустился интеллигент в метро. Идет к переходу на Арбатско-Покровскую, а у самого коленки трясутся. Иголка в кулаке жжется. Сам про себя думает: «Может, пронесет – не появятся юницы?» Но не тут-то было. Идут перед ним щебетуньи, за руки держатся. Ягодицами неохватными ворочают.

Все как обычно. Впереди – никого, сзади – народ напирает. Дождался интеллигент, когда его к телесам мясистым прижмет, вспомнил, как намедни тройным загибом Петровича вызывал и ткнул одну из девиц в ягодицу цыганской иглой. В тот же миг раздался громкий свист, и толстушка в стройняшку обратилась. Только щеки от прежнего богатства и остались. А инженер р-раз и вторую студентку иглой ткнул. И снова свист, шум – вторая толстушка преобразилась. Стоят девушки удивленные, ладошки расцепили и себя везде ощупывают. Куда пышность делась? А места-то меж; ними сколько стало! Хоть трамвай запускай. Интеллигент ждать трамвая не стал. Шаркнул ножкой, извинился по обыкновению и был таков. Домой шел, словно на крыльях парил, только что в окно не влетел. Впервые за столько месяцев настроение было отличное. Мальчишкой себя почувствовал. Сорванцом.

И так это ощущение интеллигенту понравилось, что стал он специально в метро спускаться и озорничать. Толстушек сдувать. Осчастливит новую пышку, а сам на чемодане своем конторском иголкой крестик карябает. Одну сторону скоро всю закрестил, а как на вторую перешел, молва о нем поползла. Мол, ходит волшебник по метро и женщин стройнит. Не то хирург пластицкий, не то экстрасекс чернокнижный. Стали толстушки в Москву со всей страны съезжаться и по платформам дефилировать. Инженера на шалость искушать. А он рад стараться. Такими темпами и не осталось бы в России толстых женщин. Да вышло по-другому. Зашевелилась Рублевка. Львицы светские от лифтингов и спа оторвались и взгляд свой томный на герое нашем сосредоточили.

У богатеев, известно, все схвачено, а что не схвачено, то куплено. Узнали враз, где благодетель живет, и давай его смущать. Примите нас частным порядком. Инженер сначала отказывался, не хотел. Да куда ж простому человеку против такого капитала бороться?

Пришел к Петровичу. Тот почесал в затылке, подумал.

– Пускай приходят! Поглядим, чего из ентого выйдет.

Вот подходит срок, к дому инженера кортеж; подъезжает. Лимузин перламутровый и два черных джипа с охраной. Из лимузина девушки-мулатки: целый полк. Выстраиваются в два ряда. У тех, что справа, в руках еврики брюссельские, а слева – долларии пиндосские. И давай купюрами асфальт перед домом удобрять.

Вот из машины и сама львица вылезает. И такая она фэшэн, и такая она кежуал, что ни сесть, ни встать, ни обосраться.

Плывет королева к двери, а рядом с ней арап-камердинер одной рукой все пути открывает, а другой мопсика хозяйского держит.

Поднялись в квартиру. Всю прихожую деньгами засыпали. А в комнату свиту свою львица не пустила, сама зашла и дверь за собой закрыла.

Встала перед инженером и враз все свои покровы сбросила. Да так быстро и ловко, что он и глазом моргнуть не успел.

– Вот, – говорит львица, – мой рабочий инструмент. Через него я все свои прибытки имею. Чини!

А инженер стоит, ни жив, ни мертв. Глаза поднять боится.

– Что ж тут чинить? – спрашивает. – И так, вроде, все хорошо, – а сам красный, как рак.

– Да ты что! Слепой? – удивляется львица. Вот здесь подтянуть надо, тут округлить, а это – вообще убрать к такой-то матери. И выдает загиб тройной не хуже, чем Петрович.

– Понял, – говорит инженер. И в самом деле понимает, что конец ему пришел. Достает иголку и, зажмурившись, руку к львице протягивает. Тык! Раздался знакомый свист. Знакомый-то знакомый. Да вроде как на особицу.

Интеллигент один глаз приоткрыл и видит: на теле у львицы махонькая дырочка от укола образовалась. И туда, словно в пылесос, воздух засасывает. Начала наша львица надуваться, словно заморский шар-цеппелин. Надувается, а сама инженера и по батюшке, и по матушке вспоминает, карами грозит и проклинает всеобразно. Тут на шум в комнату камердинер заглянул. От того случился в квартире сквозняк, и львицу в окно открытое утянуло. Там ветерок весенний ее подхватил и понес. Сначала над Москвой, потом над областью и дальше до самого Парижу. Там львица за Эйфелеву башню шевелюрой зацепилась. Сняли ее оттуда с большим почетом. Французы, известно, голяком разгуливать любят. А тут такой Перформанс! Потом всем миром львицу сдували. Она, говорят, и во Франции не оплошала. Нашла себе покровителя и в Россию боле не возвращалась.