Наталья Кирилина - Тянет в небо

Прощай, високосный,
негодный несносный,
прошитый осенним дождём!

Катил потихоньку фургончик бесхозный —
кому-то: и крыша, и дом.
И в этом фургоне смеялись и пели,
плели трудных дней решето.
И, в шутку сказать, докатились до цели,
себя осеняя крестом.

Так что же вы, братцы,
пора расставаться
и бодро стремиться вперёд.
Часы поспешают к отметке двенадцать.
Встречайте, идёт Новый Год!

И медленный свет прилипает
На кожу встревоженных век.
И, видно, снежинки не знают,
Что всё ещё жив человек.

Ему, упомянутым ночью,
Брести по снегам наугад,
И мысли впиваются прочно,
Что он не вернётся назад.

Что он, как пробитая лодка,
Собака бегущая прочь,
А следом безумная тётка —
Метели косматая дочь.

Ему бы немного доверья
И малую каплю тепла.
Он думал, что вышел за двери,
Но память его подвела.

Укрылись ноги, руки… реки
И мысли сонно улеглись.
Спят безмятежно человеки,
Во снах взмывая смело в высь.

Уже свободны, безмятежны,
Им подчиняется предел,
Где Рождество, и белоснежность,
И тихий Ангел пролетел.

Любой становится собою,
Оставив путы на земле,
Ныряет в небо головою
Или промчится на коне…

И детских мечт тугую связку
Берёт в охапку каждый раз,
Когда летит карета в сказку
И не когда-нибудь – сейчас!

Храните миг проникновенный
И говорите о любви,
Простой народ и люд почтенный,
И всех вас Бог благослави!

В полголоса, в полшёпота
Летит на плечи снег.
Иду тропой нетоптаной,
Как снежный человек.

По белому фарватеру
На чёрных парусах
Ворона, вроде катера,
Летит на всех парах…

Накинула на плечики
Торжественный тиар —
Находка для разведчика.
В ответ несётся: «Кар!».

Кому тепло и песенно,
Голодному не друг.
Намедни завтрак съеденный —
Просроченный продукт.

Спешит домой безропотно
Мой снежный человек.
В полголоса, в полшёпота
Летит на плечи снег.

Целый день метались тучи
Очумевшие в бреду
И высматривали лучших —
Самых лучших на беду.
Накрывали дымным телом
С потрохами, с головой
И швыряли между делом
По студёной мостовой.
Распростёртые объятия,
Грязью выкрашенный лёд
И зима в промокшем платье
Полупьяная бредёт…

Сменив сердечную печаль
На легкомысленную радость,
Метель просыпалась в распадок,
Ей снился любящий февраль.

И что с того: что уже круг,
Что раньше – солнце, позже – вечер,
Что прежний Мир недолговечен,
Но ты от счастья близорук.

И ловишь краски и слова,
Восторгом суть переиначив.
И день младенцу равнозначен
И улыбается…
едва…..

Сутулятся вяза замшелые ветки.
В них пресное солнце затеет игру.
Смеются, морщинясь под снегом ранетки,
Приняв перекрестие яблонных рук…
Хочу рассказать о подсмотренном чуде,
Но голос предательски сходит на нет.
А парк, между тем, неказист и безлюден —
Простой, до смешного, сюжет.

Здесь днём по-весеннему плавится сахар
Слоистых сугробов. Влажнеет асфальт.
И снежная баба меняет рубаху
На серую рваную шаль.

Ах, ночь! Расплылся пудинг шоколадный,
мороженого шариком блестит Луна и тысячью
лампадок нависли звёзды.
Гомон возвестит, цикад звенящих, что готовит лето прощального наряда антураж:
хрустящих листьев эполеты, уже заносит ногу
в экипаж.
И к осени склоняются поэты…

На откосах снег как сахар
И оплавились следы,
Наполняет свежий запах
Перепаханные льды

И в подсиненное небо,
Что бывает лишь весной,
Смотрит тоненькая верба,
Не поломана тобой.

Разогнав февральские метели,
Утомив заснеженность полей,
Солнце в разноцветной карусели
Закружило стаи журавлей.

Только в шумной сутолоке вёсен
Понимаешь жизни правоту,
Постигая синь озёрных плёсов,
Неподвластных Божьему суду.