Елена Щербакова - Греческий зал

Семьи он бремени не зная,

Искал себе эквивалент

Общения среди он круга.

Был иногда шумлив и весел.

Хотел найти себе подругу

В библиотеках среди кресел.

Итак, он был обыкновенным.

Носил и галстук, и пиджак.

В добро он верил сокровенно.

И осторожный был чудак.

И звали его Притчин Гена.

Любил он маму и отца.

Об этом так прекрасна тема,

Ad ovo – все начнем с яйца.

И чем же занят был наш Гена?

Его дела не перечесть.

Читал романы и поэмы

И в курсовых писал он лесть,

Чтобы понравиться, услужлив

Он был со старшими порой.

Но часто забывал о дружбе

И не доволен был собой.

И вот однажды Гена встретил

В театре девушку одну.

В ней много скромности отметил,

Манеров модную игру.

Очаровала стройность в джинсах,

Их облегающий покрой.

Она француженку в ужимках

Напоминала в летний зной.

И назвалась она Мариной,

Кокетка странная в речах,

С улыбкой будто бы невинной,

С девичьей тонкостью в плечах.

Мысль Гену заняла отрадно,

Что с ней судьба его свела.

– Учусь я в институте платном.

Вожу я «Опель» иногда,

Люблю Лучано Паваротти, —

Марина звонко верещала,

Открыв свой «голливудский» ротик.

И нежно в щеку целовала.

– А как насчет Вам предложенья

Встречаться в парке при луне

И отношений продолженья?

– Сказать по правде все тебе?

Ищу я жениха с квартирой,

Чтоб содержать он успевал,

Владел машиной, как сатирой,

И с песнями не унывал.

Чтоб дети будущее знали,

Объектом были бы похвал,

Свой ум совсем не напрягая.

Жизнь без проблем – вот идеал!

Не думал Притчин с ней расстаться.

Но против воли не пойдешь.

Не захотев Марина знаться,

Ушла. И больше не найдешь.

2

Окропит осень лист златистый.

В тоске подумаешь порой:

«Достался суматошно – быстрый

Век наш совсем не золотой.

И в быстром темпе, в этой спешке

Понять бы смысл бытия.

Жизнь погоняет всё с усмешкой.

Найти бы место для себя.

Рассказ о Гене поподробней

Могу продолжить смело я,

Каким в поступках благородным

Он был, что отрицать нельзя.

Как будто верный тон узнал.

В том книга – лучший его друг.

В обедню церковь посещал,

С собакой скрашивал досуг.

Что все решал он вечерами?

В московском Гена бывал Храме.

Молился Богу иногда,

Забыв Марину навсегда.

Бывают в жизни совпаденья,

Дорог судьбы пересеченья.

И вот однажды у иконы

Марину встретил он в поклоне.

Она стояла пред свечами,

Шептала что – то средь теней.

Глаза полны были печали.

И Притчин обратился к ней.

– Вы помните меня, Марина?

В театре отказали мне.

– Я так несчастна, я без сына.

Случайно умер он во сне.

Родился он с пороком сердца.

Бог наказал меня. За что ж?

Молитвой я открыла дверцу —

Вся жизнь моя как будто ложь.

Успех, достаток – все так мало

Для счастья полного семьи.

Любовь меня не согревала.

И вот молюсь я за грехи.

Стою несчастная пред вами.

Ну что ж, на то все мой удел.

А Вы все так же со стихами,

С сатирой меткою меж дел?

– Сказать по правде, что сатира?

Подумать о себе пора.

Нужна жена, нужна квартира,

Что всяких слов теперь игра?

– Но поклянусь же перед Богом,

Что буду счастлива я вновь.

– Под этим надобным предлогом

Молиться стану за любовь.

– Ну что же, а теперь прощайте.

Желаю счастья тоже Вам.

Свою любовь оберегайте

От горьких слез, глубоких ран.

Так что сказать Вам? Может проще

Казаться жизнь, но в этом тайна,

Как наша встреча на Всенощной,

Произошла что так случайно.

3

Дни времени чеканят ход.

Опять зима зовет вперед.

Играет в салки колкий холод.

А ты не стар, уже не молод.

Как малой кажется мечта.

Примером Гена поучался.

Из жизни опыта набрался.

И нужной стала суета.

Смотрел он модное кино,

По улице гулял Неглинной,

Где манекен стал исполином,

Витрин украсившим окно.

Любуясь он на крепких «телок»,

Входил в порталы Интернет,

Давал всем вежливый ответ.

Но разговор его был колок.

Ходил в «Макдональдс» иногда,

Всё ль развлечение в том света?

И «Актимель» была всегда

Ему напитком за обедом.

Но в кошельке пустой зазор

Причиной стал его заботы.

Тогда поехать за бугор

Решил скорей он на работу.

– А, Гена, здравствуй, как дела? —

Однажды я его спросила.

Все так же ты спешишь всегда,

А шило променял на мыло?