Александр Акимов - Мои времена года

___________________________________________

Зато там уженье привольно

Язей, плотвы и окуней.

И раков водится довольно.

Налимов, щук и головлей.

С. Т. Аксаков. 1844г

Здесь есть приятное для тела и души отдохновенье —

Рыбалка: здоровое и страстное мужское увлеченье,

Пришедшее от пращуров через века.

И никакие тут сомненья – не остановят нетерпенье

Заждавшегося перволедья рыбака.

Я думаю, мне кто-то может возразить:

Что мол, охоту тешить – не беду платить.

Ну, что ж: кому – полет, кому – паденье,

А нам – скорейшего леденья становленье.

Едва зазимок первый крепкий в ночь

Скует поверхность заводей реки,

Потянутся на лед поспешно рыбаки.

И я бегу им в след от дома прочь:

Мне нынче в стенах усидеть никак невмочь.

Мормышки, удочки, пешня, коловорот,

Литровый термос, парочка яичек,

С салом ароматным бутерброд.

Мотыль, опарыш, червь ползучий —

Все это я беру до кучи.

И с твердой верою в удачу —

Багор, наточенный – в придачу.

Ах, этот чудный первый лед!

Как манит он к себе, зовет.

Надеждой он мечты питает,

Но и, случись, порой – купает

В своей купели ледяной…

Беги скорей, рыбак, домой.

Последнее, однако, – не для нашей темы;

Отброшу я сии досадные проблемы.

Спешу вприпрыжку к наслажденью, —

К забаве трепетной – уженью.

Десяток лунок пробурить еще труда не составляет.

Мормышку – капельку кидаю вглубь:

Пускай себе обманкой поиграет.

Я весь – внимание в «прорУбь».

Удар! Кивок вздрогнУл и снизу что-то придавило.

Короткий взмах – летит на лед взъерошенная рыба:

Красавец! Наш русский окунь благородный.

Небольшой – чуток поболее ладони.

Но это только лишь – почин.

Лиха беда – пути начало.

Глядишь, и подойдет повыше чин

С лампасами, и со звездою генерала.

Однажды, я вот так ловил,

Уйдя в излучины затоны,

И мерный окунь мне дарил

Весь день восторженные стоны.

Под вечер – по делам и честь —

Окинул я улов безумным взором

И понял: враз мне не унесть

Всей рыбы выловленной гору.

К чему безудержная страсть?

Я не стремлюсь к тщеславью чемпиона.

И четверти хватило, чтобы всласть

Неделю есть ведро душистого бульона.

Эх, как бы хорошо так каждый год

Ловить, хоть треть былой нагрузки.

И Бог с ним – с журавлем: высок полет.

Теперь бы ко двору пришлась и трясогузка.

Однако, в нынешний нам год:

Непруха сплошь в уловах прет,

Как будто от лихого сглаза.

Я в решето взбуравил лед —

Мормышка в лунке, словно в дырке унитаза:

И там, и там – вода течет,

Да рыба вовсе не клюет:

Ни там, ни там – вот ведь, зараза!

Что делать? Как не возроптать

Всевышнему о горькой нашей доле?

Осталось мне лишь описать

Судьбы рыбацкой бывше горе.

_____________________________________

Люблю в канун суровых зимних холодов

Я наблюдать чудесное реки преображенье:

Дремотным сном подернуто ее привольное теченье,

Озябшие, заждалися перины снежной – берега,

Еще чернеет стрежня рябь, но на обратках шепчется шуга.*

Намедни, посветлу взъярилась непогода

Вихрями хлесткими – не видно небосвода.

Метель кружила сутки напролет.

По опыту я знал: во след мороз грядет.

И точно: утром (через ночь) сквозь матовость стекла

Едва пробилась зоревая розовая мгла.

А тишина оглохшая, в окне восходом ярким заискрила,

И инеем сухим с берез текла,

И из дома меня в простор реки манила.

Светло на пожнях.* Все белым – бело.

Вот нарыск от ночной мышкующей лисицы.

Не шелохнет окрест лесов.

И только легкий порх московочки синицы у кустов

Нарушил снеговой ветвей покров. И снова замерло.

Я дальше подвигался:

Передо мной туман в низине шлейфом расстилался,

Теплом земли последним пробивался,

И нежным переливом красок отзывался

На белой скатерти снегов, в лучах морозных облаков.

Еще я издали с высокого бугра

Заметил, как река внизу парила.

Вокруг осыпала нарядом пышно искристым древа

И, будто, о пощаде стужу дыханием своим живым молила.

Торжественная, звонкая царит сейчас печаль.

Не видя вкруг себя великолепного узора, струит река —

Упали на ее чело из снега глыбы – облака:

Смыкаясь, расходясь, скользят они куда-то вдаль,

А, может, встанут вскоре у ближайшего затора.