Римид Нигачрок - Год за годом. Стихи, 2018 г.

Разъять бы их, и между ними
День к дню расставить по ранжиру,
Поймут тогда, что носят имя
Одно: фарс комедийный на сатиру.

Прощенья к месту – не упреки,
Один к другому станет ближе.
Пацан, как неумелый, недалекий
Совета ждет, а стариком пристыжен.

Из прошлого согрела б ностальгия
Старого его, тоску развеяв светом,
И дни, минувшие, все б стали дорогие,
Любовь текла бы юности ответом.

Волшебные земные ваши сказки —
Есть отражение реальной жизни нашей.
Мы вам шаблон даем, как бы раскраску,
Разрисовать могли бы вы их краше,

Как дети малые мелком, карандашами
Рисуют взрослый мир с наивным искаженьем.
Не будь слепыми вы, могли бы видеть сами
Наш мир, ума расширив чуть воображенье,

И укротив свой эгоизм, точку сборки
Духовных сил и духа спектр с места сдвинув,
Вы можете в завесе к нам прорезать створку,
Волшебных сказок вам представится картина

Во всей реальности цветных очарований:
О чем мечтали вы, для нас давно привычно.
Нам не о чем мечтать, и сказка не обманет.
Наш коллективный разум, эго, обезличен.

Но наше правило – космический закон
Не позволяет трогать девственного мира.
В вас высший разум искренно влюблен,
Как любите зверюшку вы, проказу и задиру.

Приписана Козьме Пруткову фраза,
Нельзя объять, мол, необъятного. Конечно.
Раз согрешил, ты вечно будешь грешным,
Тогда греши в свой век безмерно сразу,
И может быть всё зло удастся и объять.
Люцифер, черт и дьявол, демон, ять —

В одном лице – объятый необъятным.
В противовес ему – мораль и добродетель.
Быть мудрецом всезнающим приятно:
Душа и дух его с любовью ярко светит.
И необъятное добро объять намереваясь,
Ты святым станешь, и плоть твоя живая.

Объять умом все знанья невозможно,
Из века в век твердит невежество и лень,
А мысль незримая, и будто бы ничтожна,
Охватит в миг Вселенной вечной сень.
Вне времени она, вне всяких измерений,
Что необъятное содержит в озаренье.

Условный ноль – схожденье в точку линий
Из бесконечного и снова в бесконечность,
Так убежден любой, что глазом не окинет
Любой из смертных с веком скоротечным.
Не лжем ли мы себе от страха и лукаво:
Козьма Прутков в высказывании правый.

Тридцать книжек: полна полка.
Ну и что, что их я автор.
Темы – мелочь, сыроваты
Стих и рифма. Мало толку
Оттого, что книжек много,
Чем гордиться-то, ей богу.

В мире этаких поэтов
Развелось-то чересчур.
Петушок сторожит кур
Лишь до осени всё лето,
А потом ему головку
Топором на чурке ловко

Бац! Угодил, как кур во щи.
Ты, о чем мой критик кровный?
Тридцать книжек стопкой ровно —
Факт!.. Похвали, а не рычи.
Да, наивен я, признаюсь,
Судьба была б моя иная,

Если бы мой критик гадкий
Не подзуживать стараться,
Я писать бы бросил в двадцать:
Бесталанный – взятки гладки.
Был бы просто инженером,
Для детей своих примером.

Чужих книг полно хороших:
Пушкин, Лермонтов и Гете…
Приходил бы я с работы,
Измочаленный, как лошадь,
Было б чтенье мне досугом,
Голова не шла бы кругом

От напора страсти строчек,
Не писал бы ночь-полночь,
«Дочь» по рифме или «прочь»?..
Повинится, друг, не хочешь,
Что завлек меня в поэты.
Благодарен я ль за это?

Нет, отчасти, может, все же
Ты и прав – вот стопка книжек,
И тщеславье к душе ближе…
Ведь я лгу себе, ах, боже!..
Жизнь прожил, скажу, не зря,
Без тебя, кто был бы я?!

Штормит… Холодный ветер северный
Перебирает гаммы на форточных щелях,
А за порошей снежной притихшая земля,
Продрогшая, ждет теплых дней, наверное.
А в комнате, невесть чем, я расстроенный,
На струнах хмурых, играю чушь фиговины.

Выйти бы на улицу, пусть ветер заморозит,
Серебряные струны натянутся быть может,
Морщины лба разгладит розовостью кожа,
И дух восстанет снова, осыплется коррозия.
В окно лучами солнце просыпалось весело,
За стеклами как будто весны упал осколок.

Мне заморозить нужно расстроенные нервы.
Тогда пойду наружу гулять холодным ветром,
Где тут и там прохожие в пуховики одетые,
Где выгнанный на стужу нуждою я не первый.
Шарф, шапка и аляска, а на руках перчатки:
С морозною погодой играть готовый в прядки.