Константин Кондитеров - О горошинах, планетах и галактиках

Фотограф Игорь Геннадиевич Калашников

Иллюстратор Антон Викторович Горбачёв

© Константин Кондитеров, 2021

© Игорь Геннадиевич Калашников, фотографии, 2021

© Антон Викторович Горбачёв, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-0055-6005-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

«Я», периодически возникающее в тексте, всего лишь воображаемая точка опоры в условном просранственно-временном континууме. «Я» не свойственны постоянные координаты. Поэтому оно служит удобным инструментом для наблюдения за другими воображаемыми точками с разных этических, эстетических и политических позиций. В любом случае, «я» – собирательный образ, и рекомендую его ко мне не примерять.

Посвящается сливе.

Прекрасна твоя молодецкая удаль,

богата победами жись.

А мир – это ёжик иглами внутрь.

Давай, дурачок, шевелись!

Ты смотришь в грядущее гордо и смело,

разумен и, в целом, здоров.

А мир – это гробик стандартных размеров.

Шесть стенок и восемь углов.

На стенках рисует цветные картины

упрямое воображе…

А мир – это затканное паутиной,

глухое отверстие в ж…

Но если, близняшка, ты пуст и безмерен,

развеял тяжёлый дым дум,

то мир – это хрупкий игрушечный мерин,

поющий в Ла Скала White Room.

Выражаю обеспокоенность!

А чё ещё выражать?

Молодых пучит коитус.

Старых засасывает в: «Жаль.

Вот раньше сгущёнка была гуще.

А теперь эти сволочи ничего не хотят знать!»

Средние стремятся в райские кущи

посрать.

А камни следят и запоминают,

чё вы делали в 14.30.

Им плевать, какие нынче времена.

Они не спешат торопиться.

О чём это я? А, про беспокойство.

Взять, к примеру, Аделаиду Хулиевну.

Приходишь к ней. Набираешь на домофоне 100.

Ждёшь и думаешь: «Ну?!»

А сбоку лежит небольшой булыжник,

и смотрит – чё, кто.

А тебя пол изнутри мурыжит.

100.100.100…

Посол Зимбабве в Черногории

вчера во сне явился мне.

А я сказал: «Иди Григорий, – и —

Я сплю. Не надо мешать мне»

А он такой, вдруг раз, и нет его.

Вместо него какой-то пруд.

Вокруг всё на хрен кем-то съедено

до глубины сибирских руд.

А я то сплю. Не понимаю я

личное кредо «Не замай!»

Не чую, что всё это майя —

посол, Зимбабве, мир, труд, май.

В общем, проснулся в 7.400

в бреду безвыходном, в пруду

безжизненном, тягучем, илистом.

Я на работу не пойду!

Восемнадцати лет я отправился в полк

на войну с легендарным драконом.

Аки птица летит мой оседланный волк,

и блестят мои щит с дыроколом.

Моё имя не ведает мой генерал.

Но оно ему станет известно,

когда я перед ним положу минерал,

свежепроизведённый из бездны.

В подсознательной мгле добывается он.

Там его, априори, навалом.

Может быть уничтожен конкретный дракон

экзотическим тем минералом.

Много тысяч пропитанных кровью годов

одолеть мы не можем чудовищ.

А у них в закромах миллиарды пудов

наших потенциальных сокровищ.

Минерал чудотворный отправили в тыл.

Спецкомиссией он забракован.

А меня расстреляли за то, что я был

из одной деревеньки с драконом.

В день шестого брюмера родился я вновь.

За решётками – новая эра.

Справа – Петя, уверенный, что он морковь.

Слева в нише кровать Робеспьера.

В узел связаны сзади мои рукава.

Санитары, как белые пятна.

Уж поверьте на слово, мне так же как вам

вообще ничего не понятно.

Успокоенья нет очам,

и сердцу нет отдохновенья.

Квазипрекрасные мгновенья

нас посещают по ночам.

А иногда наоборот

во сне глубоком, как могила,

приходит жуткий обормот,

сжимая в лапах дрель «Makita»,

и долго-долго сверлит мозг.

И нет конца ужасной дрели.

Последний полыхает мост.

Снаружи заперты все двери.

Рыдала дама, сгоряча

заламывая руки.

Они висели на плечах,

испытывая муки.

Нет счастья в жизни. Се ля ви.

У всех вокруг большая фора.

А ты стоишь у сфетофора

в пурпурных бликах, как в крови.

Витрина справа. Там алмаз.

Севрюга слева на витрине.

Увы, всё это не про нас.

Опять нас черти обхитрили.

Опять у Нюры новый муж.

У Ефросиньи новый «мерин».

У Сулико полонник – эллин.

У Клары шуба есть к тому ж.

Позволь, мон шер, перед тобой