Александр Рыхлов - На пути в прекрасное далеко. Приглашение к разговору

Чёрная коробочка звонка над дверью ожила, призывно звякнула.

– Подождите меня – я быстро.

Женщина ходит к больному, красивая, ладная, сильная. В полуоткрытом пространстве двери видно как она мягкой матерчатой салфеткой освобождает больному лицо от влаги и, поправляя постель, подушку, говорит… говорит:

– Ну, что опять тебя взволновало? Я здесь, всегда рядом: ты же знаешь об этом. Не надо волноваться.

За стенами комнаты, небесное светило играет облаками и в комнату в знакомую щёлку изредка прорывается луч солнца.

Больной пытается его ловить, пальцы руки его сжимаются – лучик ускользает.

– Не спеши, успокойся, солнце никуда не уходит – оно с нами. С тобой, со мной.

Больной успокаивается: костлявая рука его тонет в женской, по-мужски натруженной. Он преданно смотрит на женщину, давая понять… что-что, а уж о солнышке он не волнуется: он боится потерять её, свою любимую женщину.

Может быть, находясь при смерти, он видит в ней мать и ощущает себя ребёнком? Эта моя мысль начинает обрастать неожиданными видениями. Каждый раз, когда ему необходимо в туалет, и жена его по-матерински наклоняется над ним, просовывает под него руки и рывком отрывает его от постели, он прижимается к её груди, мягкой, пахучей…

Вселенские запахи так не пахнут!

Каждый раз то ли от боли, то ли от пережитого волнения от тесного вынужденного общения с женой, на больного наваливается беспамятство. В руках исчезает напряжение, глаза закрываются, тело вытягивается, кожа на щеках идёт белыми пятнами…

– Знаю, как рождаются дети, – вернувшись, устало говорит женщина, – а вот как мучаются перед смертью взрослые, как умирают, не приходилось видеть. Видимо, скоро придётся.

Уйдя от больного и закрыв плотно за собой дверь, она на тесной кухоньке, не стесняясь, плачет. Тихо всхлипывает. Чтобы он не услышал.

– Всю свою сознательную жизнь, когда учился, работал, всё пытался понять, каждому новому человеку задавал вопрос: что это такое жизнь? Он как будто коллекционировал ответы, суждения людей. Даже стихи писал:

– Когда я с ним познакомилась, то в первый же день он мне под большим секретом сообщил: “А я знаю самое большое чудо на свете – это жизнь! И как любое чудо – это прежде всего Чудо! Чудо с большой буквы!”…

Сейчас его любимое Чудо покидает его.

Он мало болел. Два года назад пожаловался на болезнь желудка. Для любопытства пошёл в поликлинику провериться. Направили в больницу. Через двадцать дней вернулся с диагнозом – рак. Добрый доктор сказал: “Живи пока, радуйся – с годик, может, протянешь!”

Муж даже не расстроился. Жил активным московским пенсионером. Занимался с внуком, ходил на зюгановские сборы, и – главное! – больше стал читать; завёл толстую тетрадь… стихи стал писать. Не знаю – писал ли он стихотворения раньше, не знаю: не замечала, да и некогда было – работали всё-таки, но поэзию он обожал. Как-то решила навести порядок на его столе и в стопке книг нашла листок со стихами:

Не долго хорохорился. Ещё когда голос у него был – пожаловался: “А жизнь я не разгадал и не прожил, как хотел до конца и, видимо, уже не успею… а хочется напоследок что-то путное вспомнить, а, главное, записать – тебе или кому ещё что-то пригодиться: то ли успеть прочитать или сопоставить с чем-то, или что-то суметь исправить”.

И женщина, как бы извиняясь, спросила:

– Он не успеет, а мы-то, остающиеся, сумеем? Жизнь у каждого разная и по-разному видится… Однажды я прочитала: “Жизнь наша – природная загадка и изучать её надо не останавливаясь”. Муж и не останавливался. К началу войны с фашистами он уже вовсю работал. Руки у него золотые, ко всему приученные. Глаза любопытные…